Виктор Мизиано: Пять лекций о кураторстве

Мы не можем с математической точностью дать ответ, насколько искренен был куратор в каждом совершенном им выборе. Мы не в состоянии достоверно установить, в каком случае он проявил подлинные чувства и убеждения, а в каком – продемонстрировал очередной цинический перформанс. Однако из последовательности пережитых куратором рисков и совершенных им актов выбора мы можем вывести закономерность, которая есть не что иное, как биография. Именно биография и проистекающая из нее репутация позволяют судить, в какой мере то, что делал куратор, относится к этическому опыту. Читая его биографию, мы можем сказать, следовал ли куратор моральным установлениям и, соответственно, шел по пути карьеры, – или же им руководил этический опыт, и, следовательно, он выбрал судьбу.

Название этой книги – «Пять лекций о кураторстве» – следует понимать буквально. В марте—апреле 2012 года в московском Институте УНИК мною был прочитан курс «Теория кураторства», который и лег в основу настоящей книги. Впрочем, стоит уточнить: первая лекция этого курса, «Кураторство как нематериальное производство», сложилась несколько ранее. В декабре 2009 года она была прочитана в Центре современного искусства РГГУ в качестве введения в мой авторский курс «Куратор и его контекст. Опыт автореконструкции». Именно тогда я сделал первую попытку дать общее теоретическое определение кураторской практики, которое позднее было представлено мной в УНИКе в более продуманной и уточненной версии. Что же касается второй лекции униковского курса (и, соответственно, второй главы настоящей книги – «Система искусства»), то у нее более давняя история – настолько давняя, что точной даты и места ее первого прочтения вспомнить мне уже не удастся. Предполагаю, что основания к обсуждению феномена художественной системы у меня появились где-то в начале 1990-х годов, то есть к моменту, когда накопился достаточный опыт наблюдения над интернациональной художественной инфраструктурой, чтобы позволить себе первые обобщения. В дальнейшем в течение почти двадцати лет свое понимание феномена системы искусства я многократно излагал на самых разных площадках, изменяя текст выступления в зависимости от перемен как в самой системе, так в моем к ней отношении (а также моего в ней места).

Важно упомянуть и то, что целый ряд идей и концепций, представленных в униковском курсе, были сформулированы мной в различных теоретических текстах, увидевших свет в разные годы в разных изданиях, ссылки на которые я даю в настоящем тексте. Кроме того, многие затронутые в этом курсе сюжеты были мной в этот период (то есть незадолго до его прочтения или же непосредственно после) проговорены в различных интервью, публикация которых к моменту работы над настоящей книгой уже состоялась. Перечитав их в момент работы над книгой, я решил, что найденные в них формулировки удачнее тех, что были предложены мной в аудитории УНИКа. А потому некоторые фрагменты этих интервью я включил в данную книгу. Работа по подготовке текста лекций к печати, став процессом живым и увлекательным, привела к тому, что в некоторых случаях я позволил себе включить в него комментарии к событиям, состоявшимся после апреля 2012 года. Однако, вынужден признать, что минувший с марта—апреля 2012 года период привнес в нашу художественную и социальную жизнь много нового. А потому многое из того, что мною говорилось в униковском курсе, сегодня может быть несколько скорректировано или даже опровергнуто. Но так далеко в редактуре текста я решил не заходить: пусть он будет документом некогда состоявшегося события, сохранив верность месту и времени.

Таким образом, настоящая книга – не монография и не сборник исследовательских статей, а текст лекционного курса. И потому она может разочаровать тех, кто ждет от нее академической полноты и теоретической фундаментальности. Я намеренно избегал избыточной информационной и теоретической нагрузки, так как этот курс был рассчитан на аудиторию, для которой кураторская практика находится за пределами интеллектуального и практического опыта. А потому курс ближе к развернутому мастер-классу, чем к академическим лекциям. Настоящий текст хотя и является результатом значительной редактуры, но хранит следы живой речи и страдает неоднократными повторами. Отсюда и его некоторая артистическая необязательность, и многочисленные биографические экскурсы. Я не стал в ходе работы над текстом придавать ему бо́льшую систематичность и строгость, как и не стал включать дополнительную информацию, теоретические конструкции и библиографические ссылки, хотя задним числом и склонен считать, что их отсутствие – явное упущение.