Владимир Левашов - Лекции по истории фотографии

Фотография (в которой он был самоучкой, переняв опыт у своей первой жены Луции Мохой (Lucia Moholy,урожденной Lucia Schulz, 1894–1989), опытного фотографа) – один из главных творческих интересов Мохой-Надя, и одно из основных орудий тотального дизайна баухаузовского типа. Именно Мохой-Надь изобретает термин «новое видение» (точнее, neue optik), основываясь на убеждении, что фотография создает новый тип зрения, на которое сам по себе не способен человеческий глаз. Он экспериментирует с бескамерной фотографической печатью, создавая фотограммы, занимается монтажом фотоизображений и внедряет такой монтаж в полиграфию, изобретая для этой новаторской, синтетической практики термин «типофото» (typo foto). Наконец, он является одним из пионеров ракурсной фотографии. Мохой-Надь уверен в том, что фотография должна заменить собой живопись, превратившись в основное средство визуальной коммуникации. Для него живопись – это устаревшее ремесло, в то время как фотография соответствует технизированной современности и производит не материальный объект, а дематериализованный «чистый свет», отчего и является идеальным медиумом. Фотография должна создать эстетическую территорию для структур технической цивилизации, которые сами по себе слишком абстрактны для конвенционального восприятия – констатирует новатор в в своей главной книге « Живопись. Фотография. Фильм» . Там же мастер пишет : «До сих пор мы использовали возможности фотоаппарата очень односторонне, в побочном, так сказать, отношении. Это становится ясно на примере так называемых «неправильных» фотосъемок, – то есть сверху, снизу, наискось. Полученные случайно, они часто теперь изумляют нас своей неожиданностью. Секрет их воздействия заключается в том, что фотографический аппарат, репродуцируя чисто оптическое изображение, дает нам и искажения, искривления, сокращения и т. д. оптически верно, в то время, как наш глаз, через ассоциативные связи дополняя нашим познавательным опытом воспринимаемые оптические явления, формально и пространственно исправляет и перерабатывает видимое в представление и образ. В результате в фотографическом аппарате мы приобретаем вспомогательное средство для закладки начал будущего, вполне объективного видения».

Таким образом, для Мохой-Надя фотография – это не традиционный набор отдельных изображений-объектов, не средство репродукции, а цельная практика по продуцированию реальности, пересоздающая мир индустрия и вместе с тем документация творческого воображения, основывающаяся на отсутствии предрассудков и «реорганизации видения».

При своем страстном увлечении медиумом, в Баухаузе, как уже говорилось, Мохой-Надь фотографического курса не ведет (таковой возникает лишь после его ухода), но использует фотографию как инструмент формообразования при обучении студентов, а также для документирования жизни этой художественной коммуны.

Сюрреализм – движение, созданное прежде всего литераторами, поэтому литературность, сориентированность на текст, слова и игру их значений являются его неотъемлимыми качествами. Другое дело, что литературность в сюрреализме была радикально преобразована, превратившись в нечто сильно отличающееся от того, что имеется в виду при обычном употреблении этого термина. Официальной датой рождения сюрреализма считается 1924 год: именно тогда лидер движения Андре Бретон (André Breton, 1896–1966)публикует Первый манифест сюрреализма. Сюрреалисты ищут источник творчества в психическом бессознательном, которое являет себя в пространствах снов, сексуального экстаза, безумия, различного рода интоксикаций или же причуд того, что именуют «объективным случаем» (hasard objectif). Самыми ранними их практиками становятся запись снов и автоматическое письмо, образность которых возникает в прямом соединении далеких, внешне совершенно не связанных друг с другом вещей и понятий. Отказываясь от «нормализации» подобного сырого материала сюрреалисты напротив рассматривают его как желанный эстетический продукт и противопоставляют ненавистным им стандартам, господствующим в буржуазной реальности и искусстве. Отличительным качеством сюрреалистического творческого акта (и его материального результата) становится то, что они называют «конвульсивной красотой» (beauté convulsive).

Такая «конвульсивная красота» и есть эффект своеобразного спазма удаленностей, противоположностей, случайностей, вскрывающего обманчивую визуальную и смысловую поверхность жизни, демонстрирующую ее подлинную хаотическую природу. Важно при этом понимать, что сюрреалисты отнюдь не стремятся к замене поверхности глубиной, да и вообще к замещению одного из элементов пары, составляющей механизм спазма-конвульсии, другим. Их интересуют именно соединения, сплавы – гибриды. Аналогичным образом и сам сюрреализм не противопоставляет себя реализму, а сюрреальность – реальности, как это формулировал поэт-сюрреалист Поль Элюар (Paul Eluard, 1895–1952): «Другой мир существует, но он несомненно присутствует в этом мире (There exists another world. But it is assuredly in this one) .» Таким образом сюрреализм представляет собой радикальный, парадоксальный род реализма, а говоря предметнее, гибрид натурального и психического, документальности и воображения (что структурно и заложено в названии движения – «сюрреализм»).