Сергей Носов - Тайная жизнь петербургских памятников

Для многих это больше, чем памятник.

Здесь всегда люди. Приходят побыть и помолиться. Приезжают из других городов. Бронзовый Христос ни на минуту не остается один – во всяком случае, пока открыто кладбище (с некоторых пор оно закрывается в шесть вечера).

Именно с этой скульптурой прежде всего связан культ генеральши и ее могилы. О таинственных ритуалах над памятником говорить не буду, потому что не все самому здесь понятно. Приходилось читать, как некоторые посетители освящают воду посредством омовения бронзовой скульптуры, – не знаю, не видел. Одно скажу: то, что бронзовый Христос многие годы стоял на разоренном кладбище и, однако же, сохранился до наших дней, само по себе кажется чудом. Если вы проявите любопытство, вам, быть может, расскажут здесь, как однажды на памятник покушались безбожники. Бронзовому Христу отпилили ноги – по уровню риз, а тот, кто это совершил, некий рабочий, через день попал под трамвай, и ему самому отрезало обе ноги.

Когда-то мне об этом поведали вполголоса, почти шепотом. Сейчас эта история на все лады пересказывается в Интернете. Место почти тайного культа становится городской достопримечательностью.

Между тем факт исторический: памятник действительно был однажды низвергнут на землю – не без помощи технических средств. И второе: у бронзового Христа нет ступней.

Очевидно также, что другого столь же чтимого памятника в Петербурге не существует.

Что бы он ни испытал на своем веку, бесспорно одно: к нему относились как к живому. Словно был он существом, способным к осознанному восприятию внешних воздействий.

Его дразнили, его оскорбляли, его воспитывали и даже наказывали, а в лучшие для него времена ему воздавали почести. От его имени делали пародийные заявления и сочиняли глумливые стихи. Газетные репортеры могли обращаться к нему с издевательскими вопросами. В общем, было принято делать вид, что это существо одушевленное, способное осознавать свою роковую исключительность. От него словно ждали (да и до сих пор ждут) ответной реакции. Он был не просто «объектом», но еще и «субъектом» – субъектом восприятия.

Возможно, поэтому его еще немного побаивались. Кто знает, что у него на уме? И насколько он действительно восприимчив? Психология памятников как научная дисциплина только сегодня начинает формироваться.

Идентичность он, конечно, утратил, но до того, естественно, ее обрел. И произошло это 23 мая 1909 года под звон колоколов Знаменской церкви. Царская семья, дипломаты, министры, представители гвардейских частей… Николай II, командующий войсками. Венки от многочисленных депутаций. Рано утром залпами из Петропавловской крепости было возвещено о предстоящем событии, и теперь тысячи людей ждут, когда их допустят на площадь. Бронзовый, он глядит на здание Николаевского вокзала, ведь он не просто памятник императору, но: «ДЕРЖАВНОМУ ОСНОВАТЕЛЮ ВЕЛИКАГО СИБИРСКАГО ПУТИ». Державность и величие. Прямой взгляд грозного монарха.

Споры, восторги, насмешки, хула, злые стишки про бегемота на комоде и обормота на бегемоте – это все суета, это не главное. Возможно ли ощущать себя карикатурой, если рядом дежурит городовой, круглосуточно охраняя порядок?

Толпы народа, красные флаги. Он невольный участник первых событий февральской революции – к нему на постамент, хватаясь за ноги лошади, карабкаются жаждущие прокричать очередное «долой». На его мундире – награды, на его шашке – георгиевский темляк. Но сегодня праздник другой шашки: пристав Крылов на его глазах зарублен к радости толпы взбунтовавшимся казаком. Слух о казаках, отрекшихся от царя, катится волной по Петрограду…

Памятники не настолько сообразительны, чтобы понимать происходящее с ними. Почему смеются над общевойсковой формой? Чем плохи сапоги, в них заправленные шаровары, генеральская шапка? Чем лошадь плоха? Тем что бесхвоста?

Теперь он будет объектом оскорблений и глума. Требуется козел отпущения, причем на долгосрочную перспективу. Как ни странно, но эта малоприятная роль в конечном итоге спасет памятник. Отправили же, не задумываясь, в переплавку с Манежной площади великого князя Николая Николаевича вместе со стройным тонконогим орловским рысаком (особенно не угодил футуристам) – слишком изящен был, а вот племянника его на тяжелой, могучей лошади решили пока поберечь. Для глума. Лошади с ее «хвостом-обрубком» достанется больше всего. Но что лошадь? Тяжеловесный першерон, порода такая. Не всякий конь способен был выдержать огромное тело Александра III (или, как выразился сам Паоло Трубецкой, «богатырскую фигуру Царя»), – тяжеловес по имени Лорд с этой задачей справлялся. А хвосты першеронам, если на то пошло, купируют по давней традиции, во Франции запретят сие только в конце ХХ века – пойдя навстречу «зеленым»…