Array Коллектив авторов - Актуальные проблемы Европы №2 / 2018

Действительно, в конце 1970-х годов после «славного тридцатилетия» 1946–1975 гг. с его бурным экономическим и демографическим ростом, формированием обширного среднего класса на Западе началась эпоха неолиберализма, для которой была характерна максимальная либерализация рынков, прекаризация труда (нестабильность трудовых отношений, обусловленная либо краткосрочными трудовыми договорами, либо неформальной занятостью), сокращение социальных расходов и т.д. После крушения Советского Союза 6 6 Собственно, возникновение на Западе «государства всеобщего благоденствия» (welfarestate – англ.) было во многом обусловлено противостоянием двух военно-политических блоков и страха западных элит перед коммунистической революцией. С распадом Советского Союза и дискредитацией левой идеи необходимость в сохранении упора на социальную политику и развитие социального обеспечения отпала. этот процесс существенно ускорился, что привело к ухудшению положения широких слоев населения, в первую очередь рабочих, отчасти среднего класса. Пропасть между миром большой политики, большого бизнеса и миром «маленького человека» стала еще шире по двум причинам.

Во-первых, произошел отказ ведущих политических партий от своей идентичности, т.е. тех ценностей, которые когда‐то составляли ядро их программ. Наиболее отчетливо эта тенденция видна на примере социал-демократических и социалистических партий, которые еще в 1970–1980-е годы выступали защитниками рабочего класса и социальных низов, а в 1990-х взяли на вооружение неолиберальные идеи 7 7 Само деление на «правых» и «левых», характерное для XIX и большей части XX в., в настоящее время устарело, и политическая борьба во многих странах ведется между «глобалистами» (системные партии) и «антиглобалистами» («почвенники», националисты, леворадикальные партии и движения). . Французская социалистическая партия (ФСП), как считает политолог и публицист Б. Кагарлицкий, «превратилась в ведущую неолиберальную силу, обслуживающую интересы финансового капитала» [Кагарлицкий, 2013, с. 108]. Именно такую смену парадигм пережили в 1990-е годы Лейбористская партия Великобритании при Тони Блэре, СДПГ при Герхарде Шрёдере, Демократическая партия США в президентство Билла Клинтона.

Во-вторых, постоянные коррупционные скандалы, в которых оказываются замешанными представители политического истеблишмента, подрывают и без того невысокое доверие к государству и политическим институтам. Это особенно характерно для Южной Европы и Франции, где в последние годы в адрес как правых, так и левых политиков, как из рога изобилия, сыплются обвинения в коррупции, темных сделках и т.д. Поэтому нет ничего удивительного, что, согласно социологическим опросам, 80% французов не доверяют своей политической элите [Schelenberg, 2017]. Не случайно нынешний президент Франции Эмманюэль Макрон во время своей избирательной кампании демонстративно дистанцировался от обеих ведущих политических партий («Республиканцы» и Французская социалистическая партия) и сделал ставку на созданное им движение «Вперед, Республика!» («La République en marche!»).

Нарастающий разрыв между истеблишментом и обществом стремятся заполнить праворадикальные популистские партии, которые представляют себя в качестве единственной силы, выражающей интересы общества. «Политики UMPS 8 8 Здесь имеет место игра слов. UMP (Union pour un mouvement populaire) – Союз за народное движение (переименован в «Республиканцев»), правоцентристская партия Франции. PS (Parti Socialiste) – Французская социалистическая партия. Обе партии до недавних пор играли ключевую роль в политической жизни страны. Аббревиатура UMPS, изобретенная Ле Пен, должна показать отсутствие каких-либо серьезных отличий между правыми и левыми. , Демократического движения, Левого фронта, “зеленые“ – все служат идеологии, приведшей к кризису, они ее применяют, оправдывают, защищают», – заявляет лидер Национального фронта [Марин Ле Пен, 2016(a), с. 160].

При этом, критикуя политику правящих кругов, праворадикальные популисты, во всяком случае формально, не ставят под сомнение саму идею представительной демократии и выборов. Более того, политическая борьба зачастую ведется под флагом защиты демократии и возвращения прав гражданам, попранных правящим классом. Именно в этой плоскости лежит одно из принципиальных отличий между «Альтернативой для Германии», выступающей за вынесение важных вопросов на референдум, и неонацистскими организациями наподобие Национал-демократической партии Германии, в принципе отрицающими демократию и выступающими за жесткое авторитарное государство во главе с национальным вождем.