Татьяна Нефедова - Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова?

В результате китайских реформ произошло сильное расслоение сельского населения по доходам, которое убыстряется курсом поддержки «образцов для подражания», т. е. сильных индивидуальных хозяйств. Степень социального расслоения в Китае и в России – самая высокая из всех рассматриваемых стран, но в Китае она больше (см. табл. 6.4.3).

Как и в России, в Китае принадлежность к местной власти означала гораздо лучшие стартовые условия для частного хозяйствования. Слой разбогатевших составляет 16 % жителей китайской деревни, из них 54 % – представители местной элиты (Там же, 25). Социальное расслоение общества сопровождается концентрацией успешных хозяйств в определенных местах. Деревни, ориентированные на самообепечение населения, и деревни «рыночные» резко различаются. При этом доля теневой экономики, в том числе скрытых доходов крестьян, гораздо меньше. Свои сбережения крестьяне хранят в сельских кредитных кооперативах или в Сельскохозяйственном банке Китая (Салицкий 2005).

Рыночность в китайских условиях, как правило, означает совмещение аграрных и промышленных функций (28 % крестьян заняты в сельской промышленности), тогда как в России последние узурпированы городами. По мнению А.В. Гордона, широкое развитие промышленности в китайской деревне – главное различие между Россией и Китаем (Китайская деревня 2003:19). Доля сельской промышленности в валовом индустриальном продукте только за 1980-е годы выросла там с 10 % до 32 % (Там же, 13). А в самой сельской экономике доля доходов от промышленности возросла с четверти до половины. Она стала магнитом для инвестиций, особенно иностранных. Промышленность сыграла решающую роль в экспортной переориентации сельской экономики. Поэтому в Китае выделяются по степени внедрения реформ и по доходам не только домохозяйства и деревни, но и целые провинции (например, восток и юго-восток страны). И дело не столько в лучших природных условиях, сколько в благоприятном положении (например, выход на мировые рынки).

Значительная часть китайских промышленных предприятий – это кооперативы или собственность деревни. Но в отличие от России, где промышленность идет из города в деревню, в Китае сельская промышленность начинает проникать в города, формируя там филиалы. Наибольший упор делается на ее развитие в малых городах, в частности за счет сбережений населения (Салицкий 2005). Промышленность поглотила значительную часть излишней рабочей силы в деревне. Но эта раздробленная сельская промышленность при ограниченных возможностях повышения квалификации и замкнутости сельских сообществ уже стала тормозить развитие страны. Одну из своих главных задач китайское руководство видело в удержании хотя бы части избыточного сельского населения в деревне, иначе оно наводнило бы крупные города, сделав их просто чудовищными (учитывая китайские масштабы) и неуправляемыми. Однако статистика не в состоянии учесть реальные масштабы роста городов. Ведь многие крестьяне всю жизнь работают в городах, формально сохраняя свой крестьянский статус, при этом возвращаются домой в период наиболее напряженных сельскохозяйственных работ, приезжают в деревню на все праздники – точно так же, как это было в России начала XX века.

Таким образом, успехи китайских реформ во многом крепятся на мощном сельском демографическом потенциале, регламентированности отношений в деревне и силе государства. Именно это современная Россия и потеряла. Подобные реформы на современной российской почве не могут дать результатов, которых достиг Китай. Помимо этих различий, многие усматривают преимущества Китая в постепенности его реформ и стабильности государства. Однако в соседнем Вьетнаме, тоже постсоциалистическом, на 9 месяцев раньше, чем в Польше, были проведены шоковые рыночные реформы. А результаты – почти те же, что и в Китае. Не следует забывать и о «преимуществах отсталости»: с низкого уровня рост всегда быстрее. Недаром в последние годы китайский рост замедляется, а производство зерна не увеличивается.

Таким образом, Восточная Азия пока еще остается загадкой. Попытки разгадать ее приводят экономистов к выводам, что, зациклившись на споре «„шокотерапия" vs. „градуализм"», они упустили иные факторы, влияющие на результаты реформ (Попов 2001). Помимо исторического наследия (степени и длительности деформированности рыночных институтов в социалистический период) и способности государств создавать успешно работающие институты, это определенная, стимулирующая рост макроэкономическая и промышленная политика. Китай сразу взял курс на агрессивный экспорт, а Россия и другие страны СНГ выбрали импортзамещение, пытаясь хотя бы частично отвоевать внутренние товарные рынки. Главная беда России, в отличие от Китая, – несостоятельность не столько рынка, сколько государственных институтов, обеспечивающих его функционирование (Там же).

Читать дальше