Ростислав Рыбаков - Индия. 33 незабываемые встречи

Я с надеждой посмотрел вдаль – но, увы! Густая пелена скрывала всё – что там Гималаи, даже дома на той стороне улицы едва просвечивали в белесом тумане как силуэты стоящих на рейде судов в туманное беспросветное утро.

Кто-то свыше нажал какую-то кнопку и внезапно снова заморосил холодный, прямо стоящий дождь. Капли стали шлепаться о перила, струи вдвинулись на террасу, на которой я стоял, и я понял, что в Дарджилинге никаких Гималаев нет – во всяком случае, для меня…

Туман вокруг, над крышами и за крышами не был занавесом или хранилищем великих гор, сквозь него ничто не чувствовалось – как не чувствуется, например, далекая Америка в тумане вокруг африканского берега. Туман был просто небом и этого неба было слишком много, города же осталось совсем мало – так, одна кривоватая улица.

Оскальзываясь на неровностях булыжников, пытаясь вчитаться в мокрые от дождя пассажи путеводителя, я двинулся на поиски буддийского монастыря Йнга Чоелинг.

Время от времени, то слева (ввысь!), то справа (вниз!) открывались стоящие чуть ли не друг на друге дома, вернее развалюхи, со своей непрекращающейся жизнью: кто-то развешивал бельё, кто-то выливал под ноги прохожим грязное ведро.

Мимо стоящих на приколе маленьких паровозиков провели по лужам дрессированного (т. е. замученного) медведя – и не знаешь, чему удивляться, паровозикам ли, медведю ли.

В тесных и темных лавчонках согнулись, сидя на корточках, тибетские беженцы, – они все заняты делом, на сотни своих свитеров домашней вязки трудолюбиво пришивают «Сделано в Италии». Почему в Италии?

Продавцы незаинтересованно торгуют своим барахлом. Режет поначалу глаз китайское сочетание цветов, красного, зеленого, розового.

Из путеводителя я знаю, что Дарджилинг отнюдь не только эта «дурная бесконечность», здесь есть питомник снежных барсов, есть красные панды в зоопарке и музей покорения Эвереста, есть, наконец, чайные плантации, но в отсутствие Гималаев город воспринимается как обманщик: позвал к себе звоном буддийского колокольчика, а сам обернулся тибетскими свитерами, на глазах у вас «сделанными в Италии»…

И я решил во что бы то ни стало дойти до Йнга Чоелинг, монастыря жёлтошапочников.

Путь оказался мучительно долгам (забегая вперед скажу, что всего около десяти километров) и неинтересным. Слава Богу, куда-то делся надоедный дождь, но и это не принесло облегчения. Настал момент, когда я решил, что не пойду дальше, сел на километровый столбик и стал ждать первого прохожего, который укажет, правильно ли я вообще иду.

Первым прохожим оказался неразговорчивый небритый старик с круглой пустой корзиной. Вместо ответа он просто ткнул длинным пальцем поперек шоссе – там, на противоположной стороне, возносилась отвесная гора, напрочь заросшая чисто вымытой зеленью.

Не сразу, но я понял, что, сам того не зная, я дошел до искомого монастыря – просто он где-то на этой горе и теперь надо найти тропу наверх.

Старик ушел, надев корзину на голову. Минут через сорок я отыскал-таки тропу, уходящую под углом в сумрачное небо и едва видимую в зарослях. Началось восхождение.

Подспудное ощущение близости Эвереста и Канченджанги делало мое карабканье комичным.

Начинало темнеть, а я всё полз вверх, среди сосен, по хрустким желтым сосновым иголкам, спотыкаясь об исполинские корни и подозревая, что все-таки ухитрился заблудиться Потом в окружавшем полном безлюдье возник старый высокий забор, ровный и, казалось, нетронутый. Он был почти что невидим за плотной стеной могучих деревьев. Минут пятнадцать я шел вдоль забора, а слева шумел становившийся темным и непроходимым лес.

Здесь начинается странное, но я никого не заставляю себе верить.

Занозив ладонь, которой я вел по забору, чтобы найти вход, слегка пугаясь подступающей лесной угрозы (скорее всего, вымышленной), я вдруг услышал сзади покашливание. Я обернулся Метрах в десяти позади стоял огромный черный пес с человеческим лицом. Мне показалось даже, что он мотнул головой, призывая последовать за ним.

Он повернул и пошел, не оглядываясь, назад по пройденному только что пути. Мы прошли порядочное расстояние, когда он обернулся, посмотрел мне в глаза и толкнулся в доски забора – с медленным скрипом раскрылась внутрь не замеченная мной калитка. За ней был крутой спуск и огромное здание монастыря – белое с золотом – на фоне дальних лесистых гор и уходящей вниз полукруглой пропасти.

Пес, не обернувшись, пошел по своим делам к монастырским помещениям, не обратив внимания на мои попытки сфотографировать его.