Ростислав Рыбаков - Индия. 33 незабываемые встречи

В промежуточном пункте, где мы должны были любоваться закатом в пустыне, я наотрез отказался слезать со своей верхотуры и просидел, как бедуин, на флегматичном верблюде весь недолгий процесс погружения в песок на горизонте пурпурного солнца, резкого похолодания и перехода окружающего мира из желтого в серый и из серого в черный. В спустившейся тьме и остановившемся холоде мы повернули обратно. И снова убаюкивающая качка и ворочающиеся мослы.

В исходном лагере мой «скакун», как подкошенный, внезапно рухнул на колени, и я снова повис в унизительной позе. Ванька Жуков тут же реанимировался и стал настойчиво повторять «бакшиш, бакшиш…».

Когда я, покачиваясь, слез на холодный песок, верблюд сконфуженно отвернулся. Погладив его длинную шею, я тут же при нем поклялся страшной клятвой, что никогда больше не буду ездить на его собратьях.

Пока Бог миловал.

Осталось рассказать о рикшах.

Рикши – украшение черно-белых экзотических фильмов, художественных и документальных – на самом деле явление страшное и совсем не ушедшее в прошлое.

Строго говоря, есть два вида рикш. Первые, вернее, вторые, т. к появились значительно позднее, это вело-рикши. Берется велосипед, трехколесный, но большой, как коляска, укладываются кожаные сиденья под навесом, за руль берется рикша – ив путь! нажимая на педали, он получает хоть какую-то помощь от своей старенькой машины.

Не то обычный, «классический» рикша, рикшавала. Он работает горбом и ногами. Запряженный в длинные оглобли, наклоняясь сильно вперед, он бежит по раскаленной земле, а за ним (и над ним), развалившись едут «господа», почему-то всегда непропорционально толстые – как герой болливудских комедий. Я понимаю, что всему есть простое объяснение – толстые, значит не бедные, толстым ходить по жаре трудно и т. п. – но лучшей иллюстрации к теории классового расслоения трудно представить.

Изможденные, с провалившимися глазницами, в потных повязках на лбу, эти рикши абсолютно безвозрастны. Кроме того, в отличие от, скажем, большинства наших таксистов, они безропотны и беззащитны.

Но когда власти попытались ликвидировать их как класс, тихие рикши впервые вышли на демонстрацию. Невероятно, но они требовали сохранить за ними право возить на себе благополучных сограждан – слишком велика для них и их семей ценность жалких грошей, получаемых за непосильный их труд. Власти отступились и оставили их в покое. Вот и сегодня, сейчас, когда вы читаете эту книгу, по улицам великой интеллектуальной Калькутты бегут измочаленные мужчины, не имея возможности даже стереть пот, заливающий их глаза.

В одной из последних своих работ Наталья Романовна Гусева, наш видный этнограф-индолог («самая красивая женщина индологии», как говорили о ней коллеги) проникновенно пишет о калькуттских рикшавала:

«В этом огромном, с бесконечно запутанными улицами и нечистыми на вид домами, городе, который переполнен транспортом и задыхается от смога, тысячи рикш бегают с рассвета до глубокой темноты, встраиваясь в ряды машин, затравленно оглядываясь на их скоростные колеса и металлические тела, которые готовы в любую минуты нанести смертельный удар по мягкому, беззащитному человеческому телу, бегают, заломив локти за спину и судорожно глотая зловонные выхлопные газы, бегают, чтобы заработать на семью, на себя, на жизнь. И за каждый день надо отдать пять рупий хозяину коляски – редкий рикша имеет свою, – и только то, что сможет выработать сверх того, и составит его заработок». «Больно на них смотреть», – вздыхает наша соотечественница.

Среди наших посольских, туристов, студентов всегда считалось в высшей степени неприличным ездить на рикше. Сами рикши это искренно не понимали, другие индийцы воспринимали это как причуду.

Мне хочется привести здесь небольшой рассказ, на мой взгляд, один из лучших в русской литературе. Я прочел его лет 50 тому назад на последней странице «Огонька» – и никогда не встречал больше ни самого рассказа, ни упоминаний о нем, ни даже никого, кто хотя бы знал о нём.

Я приведу его в своем пересказе, так, как запомнил его юношей полвека назад. И пусть эта история произошла не в Калькутте, и даже не в Индии, но это рассказ, с одной стороны, соприкасающий нас с жизнью безвестного рикши, а с другой – объясняющий, почему нас принимают на Востоке иначе, чем тех, кто горделиво нес «бремя белого человека».

Итак.

Ясно светило осеннее солнце, золотой и красной листвой полыхали деревья, когда на городскую площадь вышел капитан в советской форме – молодой, красивый и, главное, живой, уцелевший, слегка захмелевший от счастья. Солнечный свет играл на «иконостасе» орденов и медалей, сапоги сверкали и шел он, победитель, по китайской площади – и люди смотрели и улыбались.