Николай Коняев - Ангел над городом. Семь прогулок по православному Петербургу

Враждебная Бестужеву партия держалась Франции, Швеции, пользовавшейся покровительством ее, и короля прусского; маркиз де-ла-Шетарди был ее душою, а двор, прибывший из Голштинии, – матадорами; они привлекли графа Лестока, одного из главных деятелей переворота, который возвел покойную императрицу Елизавету на русский престол.

Последний пользовался большим ее доверием; он был ее хирургом с кончины Екатерины I, при которой находился, оказывал матери и дочери существенные услуги, у него не было недостатка ни в уме, ни в уловках, ни в пронырстве, но он был зол и сердцем черен.

Все эти иностранцы поддерживали друг друга и выдвигали вперед Михаила Воронцова, который тоже принимал участие в перевороте и сопровождал Елизавету в ту ночь, когда она вступила на престол. Она заставила его жениться на племяннице императрицы Екатерины I, графине Анне Карловне Скавронской, которая была воспитана с императрицей Елизаветой и была к ней очень привязана.

К этой партии примкнул еще граф Александр Румянцев, отец фельдмаршала, подписавшего мир со шведами, о котором не оченьто совещались с Бестужевым. Они рассчитывали еще на генерал-прокурора князя Трубецкого, на всю семью Трубецких и, следовательно, на принца Гессен-Гомбургского, женатого на принцессе этого дома. Этот принц, пользовавшийся тогда большим уважением, сам по себе был ничто, и значение его зависело от многочисленной родни его жены, коей отец и мать были еще живы; эта последняя имела очень большой вес».

Это свидетельство Екатерины II опровергает мнение о некоей кадровой революции, произошедшей при дворе после воцарения Елизаветы Петровны. Как мы видим, иностранцы сохраняли свое влияние при дворе, что же касается русских царедворцев и Бестужева, и князя Черкасского 22, то они благополучно правили и при Анне Иоанновне.

Впрочем, нелепо было и ждать перемен.

И Анна Иоанновна, и Елизавета Петровна были двоюродными сестрами, и та удивительная легкость, с которой восходили они к самодержавной власти, не случайна, а закономерна. В каком-то смысле она была предопределена самим характером петровских реформ, логикой строительства того государства, которое он задумал.

Раньше Россия была ориентирована на защиту своих национальных интересов, теперь, когда наши цари стали чистокровными немцами, России приходилось влезать во все трения европейских государств между собою и не жалея сил, без всякой пользы для себя, улаживать их.

Русское дворянство из сословия служивого превратилось при Анне Иоанновне и Елизавете Петровне в сословие рабовладельцев, и привилегия эта была дарована им по сути дела за поддержку онемечивания правящей династии.

Онемеченная русская Анна Иоанновна назначила своим наследником Иоанна Антоновича, обладателя – он был сыном полунемки и чистокровного немца – четвертинки русской крови. Полунемка Елизавета Петровна назначила наследником такого же, как Иоанн Антонович, «четвертничка» – Петра-Карла-Ульриха.

Анне Иоанновне, когда она умерла, было сорок семь лет. Елизавете Петровне – пятьдесят два года. Обе умерли еще не старыми. Обе – от пресыщения своих страстей…

В эти правления и возрастала блаженная Ксения Петербургская.

«Учись, друг мой, – часто говаривала покойная бабушка, когда я был еще ребенком, – учись, вырастешь да будешь умен, поедешь в Петербург на службу, станешь носить шитый мундир, заживешь в золотых палатах на самой Петербургской стороне, на самой Дворянской улице. Ты ведь дворянин».

Считается, что в 1755 году Ксению выдали замуж за Андрея Петрова, который пел в придворном хоре императрицы и носил чин полковника.

Отчество Андрея Петрова, как утверждает Евгений Гребёнка, автор первого известного нам печатного упоминания о Ксении Петербургской, помещенном в очерке «Петербургская сторона» 23, было – Петрович. Авторы очерков, помещенных спустя три года в «Ведомостях Санкт-Петербургской городской полиции», считают, что звали Петрова Андрей Григорьевич. В конце XIX века, как мы уже говорили, муж Ксении был назван Андреем Федоровичем.

Как бы то ни было, но исследователи условились считать, что после свадьбы Петровы поселились в собственном доме на улице, носившей поначалу название Одиннадцатой, а в дальнейшем ставшей улицей Андрея Петровича.

Если это так, то, вероятно, усадьба Петровых располагалась примерно там, где теперь стоят дома 15 и 17 по нынешней Лахтинской улице. Сейчас здесь строится церковь во имя Святой Блаженной Ксении Петербургской, там проводятся богослужения.