Елена Чекулаева: Блистательный Париж. История. Легенды. Предания

В годы президентства Франсуа Миттерана (1981 — 1995) в квартале Дефанс выросла гигантская арка, на площади Бастилии выстроено новое здание парижской Оперы, а во дворе Лувра засверкала стеклянная Пирамида. И надо полагать, этот процесс слияния истории с современностью завершится не скоро...

...Если посмотреть на схему парижского метро, то можно увидеть, что названия многих станций на периферии города начинаются со слова «porte» («городские ворота»). Это — сегодняшняя граница Парижа, символические ворота французской столицы. Но есть в Париже и вполне реальные городские ворота: находятся они в центральной части города на Больших бульварах. Эти ворота в виде триумфальной арки были сооружены в XVII веке, а дуга Больших бульваров в точности повторяет дугу крепостной стены, окружавшей Париж много веков назад. Так что, прогуливаясь по Большим бульварам, вы одновременно находитесь в самом центре современного Парижа и в то же время на его глухой окраине XVII века!

Название некоторых улиц включает в себя слово «faubourg» («предместье»): например, улица Фобур Сент-Антуан возле площади Бастилии или Фобур-дю Тампль, отходящая от площади Республики. Это значит, что когда-то обе площади лежали на границе города.

Многим улицам Парижа присвоены имена людей — от известных президентов и полководцев до никому не известных владельцев земельных участков. Французы вообще не относятся к процедуре присвоения названий улицам или станциям метро как к раздаче наград за заслуги перед отечеством. Поэтому на карте Парижа мирно уживаются имена тех, кто когда-то были политическими противниками, а имена королей — с именами президентов-республиканцев. История осудила кровавый террор, устроенный Робеспьером и его единомышленниками во время Великой французской революции, однако одна из станций парижского метро называется «Робеспьер». Никому не пришло в голову переименовать станцию метро «Сталинград» в «Волгоград» — не из почтения к кровавому злодею, а из почтения к Истории. Французы вообще не любят переименований. Когда городские власти переименовали площадь Этуаль в площадь Шарля де Голля, парижане упорно продолжали называть ее «площадь Этуаль». В конце концов был найден разумный компромисс: площадь и станция метро называются теперь «Шарль-де-Голль-Этуаль». За все послевоенное время в Париже были переименованы... три улицы!

При всем однообразии улиц, застроенных доходными домами времен префекта Ж.Э. Османна, многие парижские кварталы разительно отличаются друг от друга. Так, Латинский квартал никак не спутаешь с кварталом Марэ, а суетливый Монпарнас ничем не напоминает по-деревенски тихий Монмартр. Совершенно по-разному чувствуешь себя на величественных Елисейских Полях или на уютной улице Муфтар, среди грозных небоскребов квартала Дефанс или на тихих набережных острова Сен-Луи.

В лексиконе парижан сохранилось слово «village». Французско-русский словарь переводит его как «деревня», но в данном случае этот перевод не совсем точен. Здесь больше подойдет необычное словосочетание «городок в городе». В старину Париж был окружен крепостной стеной, за которой начинались предместья («фобурги») — там находились аббатства (например, Сен-Дени или Сент-Антуан), рядом с которыми (из соображений безопасности) селились крестьяне. Это были своего рода средневековые «города-спутники» Парижа. Постепенно городские стены раздвигались, и предместья становились частью города, но при этом сохраняли свой индивидуальный характер. Вот почему парижские кварталы (вчерашние предместья) так разнятся между собой.

В слово «village» парижанин вкладывает еще и другой смысл, на этот раз приближающийся к понятию «деревня». Это для туриста парижский «village» — квартал, отмеченный духом своего времени, а для парижанина «village» — это его «личный Париж», его «городок в городе», его парижская «деревня». В своей «деревне», как и полагается, парижанин знает всех, и все знают его. Когда он идет по «деревне», то слышит с разных сторон: «Бонжур, месьё! Как поживаете?» А вот на Елисейских Полях с ним, конечно, никто здороваться не будет, не пригласит в бистро пропустить стаканчик — это уже не «деревня», а город, там все люди — «чужие». И чем теснее улица, тем теснее отношения между ее жителями, тем ощутимее понятие «своей парижской деревни».

...Париж с его многовековой историей имеет немало тайн, загадок и легенд. Тайны не обязательно бывают зловещими, иногда они даже забавны.