Алексей Тарунов: Дубровицы

Сведения о Б. Ф. Долгоруком, управлявшем некоторое время Дубровицами, весьма скудны, а во многих родословных справочниках его имя и вовсе опущено. Между тем он был крупным государственным деятелем, соратником В. В. Голицына, и вместе с ним принадлежал к числу наиболее образованных людей своего поколения. «Он был так любим и уважаем иностранцами, жившими тогда в Москве,- сказано о Борисе Федоровиче в семейной родословной,- что еще при жизни его, с высочайшего соизволения, ими воздвигнут был ему монумент в Китае-городе..›.

Борис Федорович участвовал в молодости во многих военных походах и слыл опытным полководцем. При Алексее Михайловиче он имел вес в Боярской думе и принимал участие в составлении Соборного уложения – свода законов Российского государства. Позднее он оказался в числе советников царевны Софьи, и его одного не опьянило мнимое величие ее фаворита В. В. Голицына. Предвидя неизбежное столкновение Софьи с входившим в совершеннолетие Петром, Борис Федорович предлагал царевне тайно выйти замуж и оставить трон. Несмотря на седины, холостой Б. Ф. Долгорукий и сам не прочь был породниться с царской семьей.

Старый советник скоропостижно умер примерно за год до падения Софьи. Ходили слухи, что причиной его смерти был яд, поднесенный ему на пиру в вине самим фаворитом.

После столь неожиданной кончины брата княгиня Марфа Федоровна Голицына решила окончательно расстаться с Дубровицами. В 1688 году она, как уже было сказано выше, продала вотчину представителю третьей ветви князей Голицыных. Начался новый период в истории Дубровиц.

Борис Алексеевич Голицын родился 20 июня 1641 года. В детстве его определили вместе с оставшимся сиротой двоюродным братом Василием в стольники к царевичу Федору Алексеевичу. Вместе с наследником престола и другими царскими детьми Голицыны обучались разнообразным наукам и языкам у знаменитого общественного и церковного деятеля, писателя и поэта Симеона Полоцкого, одного из инициаторов создания в Москве Славяно-греко-латинской академии. Пройдя в юности такую школу, Василий Васильевич и Борис Алексеевич Голицыны не были похожи на типичных русских бояр. Им присущи были европейские манеры, они покровительствовали изящным искусствам, легко изъяснялись на иностранных языках.

В 1682 году Русь потряс первый стрелецкий бунт. Чуть позже Софья была провозглашена правительницей и регентшей малолетних царевичей Петра и Ивана. Она утвердила первым министром князя Василия Васильевича Голицына, а начальником приказа Казанского дворца – Бориса Алексеевича. В его обязанности входило управление обширными южными и восточными окраинами государства – бывшими Казанским, Сибирским и Астраханским царствами.

Высокая и престижная для любого должность, однако, не удовлетворила тщеславного Б. А. Голицына. Не давала ему покоя неограниченная власть, которую имел двоюродный брат, недолюбливал Борис Алексеевич и царевну Софью.

Неожиданно для многих Борис Алексеевич порвал с могущественным родственником и сблизился с его непримиримыми противниками. Голицына стали часто видеть в Преображенском у вдовствующей царицы Натальи Кирилловны. Жизнь показала, что Борис Алексеевич был дальновидней и решительней «Великого Голицына». По мнению историка М. П. Погодина, не сделай князь такого выбора, восемнадцатый век протекал бы в России как-то иначе…

В Преображенском далеко не всем пришелся по душе родственник фаворита Софьи. Да и он сам отнюдь не был расположен к худородным родственникам царицы Натальи Кирилловны – к Нарышкиным. Голицын сделал ставку на молодого Петра, сопровождал его повсюду, возил развлекаться и охотно участвовал в «потешных играх». Этим усердием Борис Алексеевич завоевал доверие и привязанность царицы- матери, которая стала почитать его пестуном, или «дядькой», сына.

По уму в «Преображенской партии», пожалуй, не было равных Голицыну. Сподвижник и ровесник Петра Б. И. Куракин, которого трудно заподозрить в предвзятости к «преображенцам» (он был женат на Ксении Лопухиной, сестре первой жены Петра I), нелестно характеризовал окружение Натальи Кирилловны. Ее брата Льва Нарышкина он называл «человеком гораздо посредняго ума», Тихона Стрешнева – «лукавым и злого нраву, а ума гораздо средняго», а о Борисе Голицыне отзывался хотя и неодобрительно, но весьма высоко: «Был человек ума великаго, а в особливости остроты, но к делам неприлежной, понеже любил забавы, а особливо склонен .был к питию».