Барбара Аутланд Бейкер - Арнольд и я. Жизнь в тени Австрийского Дуба

Что же касается путей познания Бога и истины, то в мире существовало столько самых разнообразных практик и систем, что мне трудно было даже вообразить себе их общее количество. Все эти пути, конечно же, не были простыми, и мне пришлось столкнуться и с верованиями конгрегационалистов, и с потерей веры после убийства Джона Кеннеди, и с детскими иллюзиями. Став взрослее, я пришла к мысли, что любая религия и любое верование имеют право на существование, – для меня, к примеру, не составляло особого труда в поисках христианского Бога использовать буддистские медитации под сенью индийских ашрамов. Кроме того, меня заворожила вера в прошлые жизни, и я с упоением зачитывалась работами Джозефа Кэмпбелла по сравнительной мифологии. Не остались без внимания и «Дао физики» Фритьофа Капры, и Библия Ламсы, и по всему выходило, что есть множество путей, посредством которых можно прийти к Создателю, и что путь Иисуса – наиболее предпочтительный.

На интуитивном уровне я начала обретать веру в то, что каждый из нас приходит в этот мир не просто так, и даже стала считать себя ответственной за привнесение Божьего промысла в повседневную жизнь. Стоит особо отметить, что я благоговела практически перед всеми религиями, и в особенности перед теми, которые отстаивали уникальный путь познания Создателя. Поэтому неудивительно, что в конце концов я остановилась на монотеистическом веровании в преподобного Христа, память о котором у меня была жива еще с детства.

Не знаю, как насчет души, но мое физическое тело продолжало вбирать в себя фрустрации и переживания. Несмотря на все мои усилия по использованию духовных практик, мне никак не удавалось взять под контроль вес и сбалансировать свое питание. Вместо следования рекомендациям «Прими витамины и выполни упражнения» я лишь по-прежнему спонтанно фиксировала факты переедания или перекусов, невзирая на понимание необходимости ограничивать потребление определенной пищи.

Как-то раз, когда процесс перерождения моих политических взглядов был в самом разгаре, мне позвонил Арнольд и пригласил на встречу. По дороге у меня было достаточно времени, чтобы подумать над своими новыми политическими взглядами: не далее как десять лет назад во мне жила сильная уверенность в победе контркультуры, народившейся в шестидесятые, но я стала живым свидетелем быстрого увядания этого движения и потери им самостоятельности. Неудивительно, что все происходящие вокруг меня события напоминали сюжет книги Джорджа Оруэлла «Скотный двор», и я воспринимала все это достаточно болезненно: «свинюшки-командиры» удивительно быстро сумели подмять под себя безропотную и безликую массу людей. Эти политические эгоисты сделали все возможное, чтобы в нашей жизни возникли такие явления, как Уотергейт, топливный кризис, воинствующий феминизм, противозачаточные таблетки и перекосы в демографической ситуации, снижение требований к успеваемости учеников, повышение налогового бремени, ядерная угроза, голод и безудержный рост населения.

Когда президент Рейган начал рьяно отстаивать пользу индивидуальной свободы вместо косной уравниловки, я уже не могла сделать определенный выбор в пользу той или иной партии и не знала, что мне выбрать – свободу или равенство. Вы даже не представляете, насколько мне было сложно определиться со своими взглядами! Наблюдая за нашими самовлюбленными политиками, разрушавшими изнутри ценности своих же партий, я начала осматриваться по сторонам в поисках других идей.

Для начала я разложила и взвесила все за и против по каждой из крупнейших партий США. Кредо Республиканской партии с момента ее основания звучало как «Cделай себя сам», и все усилия партии были направлены на продвижение идеи о ценности личных достижений в ущерб общественному благу. Демократическая партия тем временем отстаивала патерналистский подход к общественному устройству, при котором качество жизни отдельного социального элемента обеспечивалось путем внедрения сбалансированной системы налогообложения. В процессе своих размышлений относительно политического устройства я пришла к выводу, что обе эти партии попросту использовались определенными группами лоббистов, юристов и политиков, которые в большей степени пеклись о своих собственных интересах, нежели об общественных. Я даже находила правильными слова, которыми Роберт Рингер в своей книге «Возрождение американской мечты» охарактеризовал эти партии: «демпубликанцы и репукраты».