Джейн Хокинг - Быть Хокингом

Нашей основной проблемой являлась физическая болезнь; она была настолько очевидна и материальна, что в прошлом я не догадывалась о существовании трагедий, которые не настолько бросаются в глаза.

Как всегда практичная, Тельма заглянула к нам на следующий день. «Я подумала, дорогая, что тебе требуется больше помощи. Я сейчас иду к Констанции Бабингтон-Смит; хочешь, я попрошу ее одолжить тебе свою домработницу?» Домработница Констанции Бабингтон-Смит, неугомонная миссис Теверсхэм, была первостатейным сокровищем, как и ее преемница – высокая, угловатая Уинни Браун, принявшая пост через год. С тех пор один раз в неделю в нашем доме воцарялась чистота и порядок. Но порядок в доме устранял лишь часть проблемы. Мне все еще нужен был сочувствующий слушатель, кто-то, кто смог бы терпеливо принимать мои сокровенные тревоги с пониманием и без осуждения. Я не ожидала, что все исправится как по мановению волшебной палочки, но возлагала большие надежды на то, что новая знакомая – та, что была замужем за инвалидом, – станет тем самым человеком, который сможет выслушивать меня и отвечать с бóльшим пониманием, чем кто-либо другой, а также поделится своими ноу-хау по решению повседневных проблем, связанных с уходом за тяжело больным человеком в одиночку. Моим надеждам не суждено было сбыться. К тому времени, когда мы познакомились, она уже упаковала чемоданы для вылета в США с новым партнером, оставив мужа-инвалида в специальной клинике.

Таким образом, единственным доступным мне утешением стала суровая философия Тельмы Тэтчер: думать о хорошем. Я связала себя обязательствами со Стивеном. Поступив так, я должна была сделать все от меня зависящее, чтобы обеспечить ему нормальную жизнь. Оказалось, что выполнение моего обета подразумевает создание фасада нормальности, какой бы ненормальной ни являлась наша жизнь фактически. У меня не было намерения отказываться от своего слова, но отдельные столкновения с жизнью других людей, подобные описанному мной случаю, только подчеркивали, а не облегчали мое растущее одиночество. Уже давно мы обнаружили, что не существует никакой организации, никакого медицинского учреждения, куда мы могли бы обратиться за профессиональным советом и помощью. Теперь же, не имея возможности получить психологическую поддержку, которая помогла бы мне найти собственный путь в лабиринте проблем, я решила доверять собственной интуиции, обходя стороной расстраивающих меня людей и ситуации, притворяясь, что у нас такая же семья, как и у других, и не вынося сор из избы.

Однажды темным ветреным вечером 14 февраля 1974 года я отвезла Стивена в Оксфорд на конференцию в Лабораторию Резерфорда [109]на базе Научно-исследовательского центра по атомной энергии в Харуэлле. Мы остановились в Эбингтоне в Козенерс-хаус – старинном деревенском доме на берегу Темзы, в ту зиму вышедшей из берегов. Дождь, который лил как из ведра из нависших над нами туч, ничуть не убавлял нашего энтузиазма: мы со Стивеном, а также группа его студентов томились в предвкушении грандиозного события. Стивен собирался поделиться новой теорией. Наконец-то он нашел решение для связи принципа действия черных дыр и законов термодинамики, не дававшее ему покоя со времен летней школы в Лез-Уш. Постоянная перепроверка теории превратилась у него в навязчивую идею после того, как один из принстонских студентов Джона Уилера поколебал его уверенность беспочвенными придирками: он был настолько поражен сходством между законами термодинамики и результатами Стивена 1971 года в отношении черных дыр, что заявил, что законы термодинамики и законы, управляющие черными дырами, – это одни и те же законы. По мнению Стивена, такое заявление было абсурдным, поскольку для того, чтобы подчиняться законам термодинамики, черные дыры должны были бы иметь конечную температуру и излучать энергию; иными словами, два типа законов должны были бы во всем, а не в чем-то одном соответствовать друг другу. Стивен собирался предложить беспрецедентно инновационное решение.

В те периоды интенсивной полной концентрации, которые наблюдали мы с детьми, Стивен пришел к выводу, что, вопреки всем предыдущим теориям черных дыр, они все-таки могут излучать энергию. По мере излучения энергии черной дырой она испаряется, теряя массу и энергию. Пропорционально этому увеличиваются ее температура и поверхностная гравитация в процессе ее сжатия до размеров ядра атома, но с сохранением веса от тысячи до ста миллионов тонн. Наконец при невообразимой температуре она исчезает, взрываясь. Таким образом, черные дыры оказывались не такими уж непроницаемо черными, а их активность можно было рассматривать в соответствии, а не в противоречии с законами термодинамики. Длительное вынашивание этого детища скрывалось под покровом тайны. Со своей стороны, я испытывала некий кровный интерес в том, чтобы засвидетельствовать его появление на свет: конкуренция с ним за внимание Стивена доставила мне множество неприятных минут. Бернард Карр должен был выступить кем-то вроде акушерки: он отвечал за вывод слайдов с конспектом лекции Стивена на экран проектора.