Джейн Хокинг - Быть Хокингом

За последние десять лет в семье возникли и другие сложности, помимо ухода за моими престарелыми родителями. Я не буду углубляться в рассказ о них, скажу лишь, что для их решения потребовались особые силы, которые я возобновляла на моем внутреннем мысе доброй надежды, укреплявшем меня с первых дней брака со Стивеном. Моя вера в Бога стала более всеобъемлющей, менее наивной и эмоциональной, однако она так же берет начало в христианской морали и находит свое духовное выражение в музыке. Старый оптимизм исчез; вместо него появилась решительность в преодолении невзгод, которой я, возможно, научилась у Стивена.

Что касается семьи, то Роберт обосновался в Соединенных Штатах, похоже, навсегда; нам повезло, что двое детей все еще живут в Великобритании и мы часто видимся с ними. Люси работает писателем и одна воспитывает своего прекрасного сына Уильяма. Это чудесный, но трудный ребенок, у которого диагностировали аутизм в 2001 году.

Тим избавился от неуверенности в себе, сопровождавшей его в детстве, и стал остроумным и любознательным. Несмотря на то что он гордится своим отцом, он особенно чувствительно относится к тому, что живет в тени его славы, и предпочел бы, чтобы его ценили за его собственные таланты и труды, а не за родственные связи. Он лингвист, как и я, учился на факультете современных языков и решил защищать магистерскую диссертацию по маркетингу.

А Стивен… Удивительно, но после второго развода Стивен вновь взял свою жизнь под контроль и, несмотря на приступы болезни, по-прежнему не сходит с мировой арены. Мы снова можем свободно общаться и вместе отмечать семейные праздники. Как в старые добрые времена, над столом с ужином витают остроумные и добрые шутки в ожидании, когда Стивен скажет заключительную речь. Я была очень рада получить приглашение в Королевское общество и увидеть, как ему вручают медаль Копли, самую старинную медаль общества. Как и на многих таких мероприятиях, во мне ожила гордость за его достижения, хотя я не могу точно сказать, какой именно сферой науки он занимается сейчас; я лишь вижу большое количество публикаций, где он отрекается от некоторых из своих прошлых теорий. Должна признать, я радовалась гораздо меньше, услышав по радио о его намерении лететь в космос. Менее амбициозной, но, возможно, более продуктивной была его поездка в Израиль несколько недель спустя; в это путешествие он пустился только при условии, что ему будет позволено посетить Рамаллу [204]и поговорить с палестинцами. Благоговейно вглядывались мы в двойной разворот страницы посередине номера «Гардиан», где была помещена фотография Стивена, едущего на инвалидной коляске среди шумной толпы палестинцев. Перед полетом в космос он намерен нанести особый посольский визит в Иран, хотя остается лишь гадать, не помешают ли воплощению этого желания политические обстоятельства. По возвращении из Израиля он встретил с нами Рождество, а Новый год мы отпраздновали у него. Он часто обедает с нами по воскресеньям, и мы вместе ходим в театр. Вместе со своей матерью он приехал на похороны моей мамы, и мне было очень приятно видеть их там. Изабель выглядит хрупкой, но подтянутой, и она довольно неугомонна, даже несмотря на то что память у нее уже пошаливает. Ее живое чувство юмора и острый ум напоминают мне о том, каким образцом для подражания я считала ее когда-то. Пару лет назад она прислала мне письмо, в котором благодарила меня за все, что я сделала для Стивена. Это был благородный жест, он помог облегчить некоторые из самых горьких воспоминаний, вернув наши отношения на цивилизованный уровень.

Огромное студенческое общежитие стоит на месте Вест-роуд, 5, где мы когда-то жили в потрясающем доме и отдыхали в его красивом саду. Тем не менее несколько самых значительных деревьев все еще стоят: это результат кампании, которую я развернула в девяностые годы, когда обнаружила, какой опустошительный вред был нанесен саду после нашего отъезда. Я наблюдаю за тем, как по пути в Сиэтл самолет бросает тень на Северную Канаду и выпускает дым над удаляющимися замерзшими пустошами Арктики, и спрашиваю себя, не была ли расчистка нашего сада бульдозером во имя прогресса просто еще одним из симптомов сумасшедшей гонки за эксплуатацией любого доступного ресурса, которая неумолимо ведет к разрушению планеты. Наши жизни были сметены так же, как бульдозер смял дом и сад, однако неотъемлемый дух семьи – воистину результат труда всех моих юных лет – все еще существует и проявляет себя в случаях, когда мы можем собраться все вместе и насладиться обществом друг друга. Сможет ли дух земли восстановиться и вновь проявиться – самый большой вопрос, стоящий перед человечеством, и он очень похож на тот угрожающий вопрос из шестидесятых годов, когда мы со Стивеном только познакомились: обречена ли Земля и все ее формы жизни на уничтожение ядерной войной.