Дэвид Шилдс - Сэлинджер

Глядя из окна квартиры на улицу, Франклин видит дураков треклятых, которые все как один шагают на треклятый призывной пункт. Предстоит война с эскимосами. Почему с эскимосами? Франклин понятия не имеет, почему именно с эскимосами. На этот раз и всех стариков заберут. Всех ребят, кому под шестьдесят. Никто не может идти на войну до тех пор, пока ему не будет под шестьдесят. Просто немного сократят рабочий день – и всё. Всего и делов. Пусть на этот раз на передовой послужат треклятые тыловые крысы. Джинни говорит, что ему-то во всяком случае служить не придется, а заодно объясняет, что если опустить раненный палец, кровотечение усилится. Джинни, идеальная медсестра что военного, что мирного времени, велит Франклину заклеить палец пластырем или чем-то типа этого. У него есть пластырь или что-то такое?

Эрик, поклонник Франклина, работавший вместе с ним на авиационном заводе, щупает отворот пальто Джинни и восклицает: «Просто прелесть. Первое натуральное, добротное пальто из верблюжьей шерсти, которое я вижу после войны. Позвольте спросить, где вы его достали?»

Преображенная болезненной добротой Франклина, Джинни не выбрасывает половинку сэндвича, которую дал ей Франклин, а снова кладет ее в карман пальто. Несколько лет назад она целых три дня не могла выбросить дохлого пасхального цыпленка, которого нашла в опилках на дне своей мусорной корзинки.

Жизнь полностью утратила свою таинственность. Как вернуть ей таинственность? (Намек: надо вернуться к детям, мусорным корзинкам и, вместе с сержантом Х, священным символам.

В рассказах Сэлинджера всегда есть внутренние рассказы. Всегда есть девочка или девушка (лучше всего, чтобы на первый взгляд она казалась неописуемой красавицей). Ее зовут Мэри Джейн (не Шэрон Липшюц), она учится в Уэлсли-колледже, носит бобровую шубку [368]. От нее пахнет чудесными духами, в автобусе она трещит без умолку, курит сигареты с фильтром, и сразу же запросто выходит на третью позицию. Если не считать работу с битой, она оказалась еще и девушкой, которая умеет махать человеку с дальней позиции. А еще она трижды переходит на вторую позицию с первой, которая ей не нравится. (Не беременна ли она? Но не будем об этом.)

А с другой стороны, ты – с головой, деформированной в плотницких тисках, выросший и возмужавший, с грушевидной головой, лысой как колено, с лицом, на котором вместо рта зияет огромное овальное отверстие. Да и вместо носа у тебя только следы заросших ноздрей. Когда ты дышишь, жуткое уродливое отверстие под носом расширяется и опадает, словно огромная вакуоля у амебы. При виде твоего страшного лица непривычные люди с ходу падают в обморок.

Ты можешь находиться в логове, если прикрываешь лицо тонкой бледно-алой маской, сделанной из лепестков мака. Эта маска не только скрывает твое лицо от товарищей по оружию, но и дает им знать о том, где ты находишься. Каждое утро, страдая от крайнего одиночества, ты прокрадываешься (конечно, грациозно и легко, как кошка) в густой лес, окружавший бандитское логово. Там ты дружишь со всяким зверьем: с собаками, белыми мышами, орлами, львами, удавами, волками. Там ты снимаешь маску и разговариваешь со всеми зверями мягким, мелодичным голосом на их собственном языке. И звери не считают тебя уродом.

Ты – человек, который мастер подслушивать: ты собираешь самые ценные секреты противника. В конце концов, ты служишь в контрразведке. Впрочем, ты не слишком высокого мнения об армейских методах работы и начинаешь разгуливать по стране, убивая людей только в случае крайней необходимости. Вскоре ты благодаря твоим изворотливым и хитрым методам, в которых, как ни странно, проявляется твоя удивительная приверженность к справедливости, завоевываешь любовь простого народа.

Тебе пришлось запереть врагов в глубоком, но вполне комфортабельном склепе; и хотя они изредка удирают оттуда, ты отказываешься убивать их. Эта ваша нелепая жалостливость бесит всех до чертиков. Ты пересекаешь границу Парижа, где при всей твоей скромности с гениальной изобретательностью изводишь некоего всемирно известного сыщика Марселя Дюфаржа и его дочь, которые стали твоими злейшими врагами. Ты играешь с ними, всякий раз исчезая так, что никто не может догадаться, как ты исчез.

Ты собрал самое грандиозное состояние на свете, большую часть которого анонимно пожертвовал монахам одного местного монастыря, – смиренным аскетам, посвятившим жизнь разведению немецких овчарок. Твои личные потребности ограниченны. Питаешься ты исключительно рисом и орлиной кровью, живешь в скромном домике, с подземным тиром и гимнастическим залом, на бурном берегу Тибета. С тобой живут четверо беззаветно преданных сообщников: легконогий гигант волк по прозванию Чернокрылый, симпатичный карлик по имени Омба, великан монгол по имени Гонг (язык ему выжгли белые люди) и несказанно прекрасная девушка-евразийка, которая из неразделенной любви к тебе и из-за постоянного страха за твою личную безопасность иногда не брезгует даже нарушением законности. Ты отдаешь распоряжение своей команде из-за черной шелковой ширмы. Даже Омбе, симпатичному карлику, не дано видеть твое лицо.