Том Рейсс - Подлинная история графа Монте-Кристо. Жизнь и приключения генерала Тома-Александра Дюма

Длинный пеший караван двинулся на Каир первым. Французы тащили за собой пушки подобно булыжникам. Во время шестидесятикилометрового марша из Александрии в Даманхур европейцам предстояло пересечь суровую, безводную пустыню, полную бедуинов, которые превратили охоту на отставших солдат в своего рода спорт. Африканцы обезглавливали европейцев либо же захватывали их, чтобы получить выкуп или надругаться над ними. Французы пытались отвечать, стреляя из пушек, но это мало что дало: племена бедуинов просто отступали на безопасное расстояние, а затем возвращались, неизменно отыскивая возможность ударить в ту точку бесконечного каравана, где люди выглядели ослабевшими, усталыми или обезумевшими от жажды. Несмотря на полное отсутствие воды на дороге в Каир, Наполеон не сделал никаких заметных распоряжений относительно подготовки водовозок.

Стоял июль. Воздух днем нагревался до 44 градусов по Цельсию и выше. Одна из причин, почему британцы не думали о возможности нападения французской армады на Египет, – крайне безрассудно вторгаться в эту страну в середине лета. Однако точно рассчитанное безрассудство [872]– отрицание обычного здравого смысла и благоразумия ради получения преимущества – было одной из излюбленных тактик Наполеона.

Французские солдаты носили темную форму из шерсти и тащили на себе двадцатикилограммовые ранцы. Если они не пересекали каменистые или песчаные участки пустыни, то двигались по неровной, усеянной булыжниками верблюжьей тропе вдоль заброшенного канала Нил – Александрия, что было немногим лучше. Один из генералов-соратников Дюма так описывал жуткие условия, в которых проходил марш из Александрии: «Оставив город за спиной [873], чтобы двигаться вдоль Нила вверх по течению, вы обнаруживаете бесплодную пустыню, голую, как ваша ладонь. Каждые пятнадцать километров вы натыкаетесь на плохой колодец с горькой, соленой водой. Представьте армию, вынужденную пересечь эти сухие равнины, где нет никакого укрытия от невыносимой жары. После часового марша солдат, одетый в шерстяную ткань и несущий на спине пятидневный рацион, изнемогает от жары и тяжести груза. Он облегчает свое бремя, выбрасывая провизию, – сосредотачивается на настоящем, не думая о завтрашнем дне. Страдая от жажды, он не может найти воды. Вот почему, в ужасе от разворачивающейся сцены, вы видите, как солдаты умирают от жажды, голода, жары, тогда как их товарищи лишаются рассудка от зрелища этих страданий».

Дюма, как и Наполеон, остался в Александрии на несколько дней – предположительно для того, чтобы постараться купить лошадей для своих людей. Но Александрия была слишком бедным городом и не могла обеспечить значительное количество скакунов. 4 июля Наполеон предложил всем безлошадным кавалеристам выбор: они могли либо присоединиться к маршу на Каир, неся седла с собой [874], либо принять временный перевод в пехотные бригады и идти с меньшим весом. Те, кто понесут седла, в будущем будут иметь право первыми получить лошадей.

7 июля кавалерия покинула Александрию и направилась на юго-восток – на соединение с армией, которая маршировала к Каиру. В Александрии остался лишь малочисленный гарнизон под командованием Клебера. Дюма и небольшая группа офицеров с лошадьми сопровождали Наполеона. Остальным пришлось идти пешком – с седлами или без них. Путь от Александрии в Даманхур Дюма и Наполеон проделали примерно за сутки. Там они присоединились к армии, которая, страдая, двигалась по той же дороге на протяжении трех чудовищных дней. И там же для Дюма начались настоящие неприятности в Египте.

Когда первые французские отряды вышли на окраину города Даманхур – «горстка лачуг [875], напоминающих голубятни», – для них имело значение только одно: там была вода. Офицеры и рядовые дрались друг с другом, чтобы добраться до нее. Они прыгали в пруды, мочили форму, брызгались, танцевали, смеялись и пели. Один офицер выпил двадцать чашек подряд. Эта остановка у прудов, – вспоминал он позднее, – «навечно врезалась в ум [876]каждого солдата моего подразделения как одно из приятных воспоминаний о жизни».

Наполеона, который игнорировал экстренные донесения генералов об обстановке на марше из Александрии в Даманхур, ждал далеко не радужный прием на фронте. Доктор Деженетт, главный военный врач, обязанности которого предполагали близкое общение со всеми – от главнокомандующего до низших чинов, – вспоминал настроение солдат: «Когда раздался чей-то полный муки [877]крик: „Вода кончилась!“ – армия ответила глубокими вздохами или гневным ропотом. Отчаяние доходило до таких пределов, что люди лишали себя жизни, с горькой иронией напоминая себе, что они получили шесть акров земли, обещанные Наполеоном. Ощущение краха, убивающее солдат или приводящее их в ярость, также охватило их начальников». Сам Наполеон позже станет вспоминать, что «видел, как двое драгун [878]покинули строй и, бросившись бежать во весь дух, утопились в Ниле». Один юный и многообещающий бригадный генерал в отчаянии застрелился, а перед этим долго разорялся о плохом планировании похода и страшных потерях [879]. Позднее, размышляя о египетской кампании во время ссылки на остров Святой Елены, Наполеон обвинит в своих неудачах подчиненных: «Воевать в подобных условиях [880]им было даже тяжелее, потому что это еще сильнее отличалось от удобств итальянских пьяцца и игорных домов».