Сара Брэдфорд - Диана. Жизнь, любовь, судьба

Ситуация со временем только усугублялась: обида Чарльза на популярность жены начинала отравлять их отношения. Его изумление при виде того, как люди реагируют на Диану, было почти физически ощутимо. Однажды он сказал другу: «Почему они все ее так любят? В конце концов, она всего лишь сказала мне „да“» [181].

Ощущение собственного успеха вернуло Диане уверенность, пусть даже и хрупкую. Жене редактора крупной газеты она говорила, что «волчья стая репортеров британских таблоидов» все еще ее раздражает. «Когда они пишут что-нибудь ужасное, у меня возникает неприятное ощущение вот здесь. – Она указала на грудь. – И мне не хочется никуда выходить». В разговоре с премьер-министром Ньюфаундленда и Лабрадора она упомянула о том, что «теперь справляется с работой принцессы Уэльской лучше, чем раньше». Как и многие до него, премьер-министр Брайан Пекфорд был поражен «ее мягким сочувствием к больным и страдающим. Она чуть не заплакала, когда ей сказали, что мальчик, подаривший ей букет, слеп».

Всеобщее восхищение Дианой продолжало расцветать. Один британский журнал назвал ее «королевской суперзвездой». Опросы, проведенные в Америке, показали, что она – «самая популярная женщина мира». В журнале Paris-Match написали, что во Франции она популярнее, чем была Брижит Бардо. Редактор журнала Ladies Home Journal объявил: «Она, без сомнения, величайшая медиаперсона десятилетия. Такие люди появляются каждые десять лет – Джеки, Лиз Тейлор, а теперь Диана».

Назойливое внимание прессы было гарантировано: газеты и журналы с фотографиями Дианы распродавались в мгновение ока. Популярные женские журналы, такие как Woman и Woman's Own, отмечали увеличение продаж на сорок тысяч экземпляров в те недели, когда на обложке была Диана. Один редактор говорил, что стоит убрать Диану с обложки, и продажи падают на пятнадцать процентов. «Она делает новости – причем именно те, которые хотят знать. Мы часто думаем: „Она же красовалась на наших обложках целых семь месяцев, пора найти кого-нибудь другого“. Но это не срабатывает».

Между двумя государственными визитами супруги 30 апреля слетали из Лос-Анджелеса на Багамы на самолете Арманда Хаммера. Десять дней они провели на вилле Ромси. На фотографиях, сделанных папарацци и опубликованных в испанском журнале, мы видим Чарльза и Диану на пляже. Они счастливы и веселы. Вот они гуляют рука об руку, а вот принц хватает ее за плечи, чтобы она наконец окунулась. «В неофициальной обстановке становится ясно, что принц по-настоящему влюблен в Диану», – гласили подписи. Вернувшись в Англию ко второй годовщине свадьбы, супруги открыто демонстрировали свою любовь. «Создается впечатление, что у них был медовый месяц», – говорил один из тех, кто видел их в то время.

Но у публичного успеха и очевидного счастья есть и обратная сторона – разногласия наедине. Друзья принца Чарльза продолжали хулить Диану. Они не понимали и не хотели понять, что у этого брака еще остается шанс, и считали нужным заставить принца сожалеть о совершенном поступке. Никто из них не отдавал себе отчета, что, внушая Чарльзу мысли о безнадежности брака, они подталкивают его на путь, представляющий опасность для монархии. Каким бы диким это ни казалось, но люди из окружения Чарльза – вне зависимости от того, действовали они из добрых побуждений или попросту пытались укрепить свое влияние на принца, – на самом-то деле должны были всячески способствовать сохранению этого союза. Им нужно было спросить себя, чего они добиваются, каковы мотивы их поступков.

Снова замелькала информация, которая подтверждала слова Демпстера о том, что Диана – сущее чудовище. Из-за Дианы уволилось множество слуг, из-за Дианы пришлось избавиться от собаки. Первым ушел привилегированный камердинер Стивен Барри, почувствовав, что его власти над принцем пришел конец. Персонал считал, что Диана «сместила» Барри. «Он удерживал принца в средневековье, она же хотела вернуть его в настоящее. Стивен… прославился тем, что, благодаря его усилиям, принц Уэльский из года в год попадал в список самых плохо одетых людей королевства, зато сам он всегда считался щеголем и франтом…» Во время медового месяца в Крейговане (доме, расположенном в миле от Балморала) Барри безобразно пренебрегал своими обязанностями. «В воскресенье утром Стивен с большим стаканом джина с тоником, радиоприемником под мышкой и стопкой газет под другой рукой появлялся в гостиной. „Дорогая, я отлучусь по делам…“ Через три часа он появлялся как ни в чем не бывало», – вспоминал один из служителей дворца [182]. Диана была не глупа и умела обращаться со слугами. Барри признавал, что с ее появлением счастливое время вседозволенности осталось в прошлом. И он предпочел уйти сам, пока его не уволили.