Виктор Гюго - Что я видел. Эссе и памфлеты

Было бы, в конце концов, еще не поздно положить конец этим беспорядкам, к которым мы привлекаем внимание страны. Хотя и разоренная революционными опустошениями, меркантильными спекулянтами и особенно реставраторами-классиками, Франция еще богата французскими памятниками. Нужно остановить молот, обезображивающий лицо страны. Достаточно одного закона; пусть его примут. Какими бы ни были права собственности, нельзя позволять продавать величественные исторические здания этим бесчестным спекулянтам, которых их личная выгода ослепляет и заставляет забыть о чести; жалкие и глупые людишки, которые даже не сознают, что они варвары! У всякого здания есть две стороны: его применение и его красота. Его применение принадлежит владельцу, его красота – всем; а, следовательно, разрушить его – означает превысить свои права. За нашими памятниками должен осуществляться действенный надзор. С небольшими жертвами мы спасли бы сооружения, которые независимо от всего остального представляют огромные капиталы. Одна только церковь Бру, построенная в конце пятнадцатого века, стоила двадцать четыре миллиона, в то время, когда дневная оплата рабочего составляла два су. Сегодня это было бы более пятидесяти миллионов. Понадобится не более трех дней и трехсот франков, чтобы ее снести.

А затем нами бы овладело похвальное сожаление, мы захотели бы восстановить эти изумительные здания, но мы не смогли бы этого сделать. Мы не обладаем больше гением тех веков. Индустрия заменила искусство.

Завершим здесь эти заметки; к тому же эта тема потребовала бы целой книги. Тот, кто пишет эти строки, часто возвращается к этому предмету, кстати и некстати; и как тот древний римлянин, который говорил всегда «hoc censeo, et delendam esse Carthaginem», [17]автор этих заметок без конца будет повторять: я так думаю, и не надо разрушать Францию.

Нужно сказать, и сказать громко, разрушение старой Франции, против которого мы много раз выступали во время Реставрации, продолжается с еще большим неистовством и варварством, чем когда-либо. Со времени Июльской революции мы получили в изобилии вместе с демократией также невежество и грубость. Во многих местах местная власть, муниципальное влияние, общинное попечительство перешло от дворян, которые не умели писать, к крестьянам, которые не умеют читать. Мы опустились на ступень ниже. Эти добрые люди еще учатся грамоте, но уже вершат власть. Административные ошибки, естественные для системы Марли 8, которую называют централизацией , административные ошибки сегодня, как и всегда, идут от мэра к супрефекту, от супрефекта к префекту, от префекта к министру. Только они более важные.

Наше намерение состоит в том, чтобы рассмотреть здесь лишь одну из бесчисленных форм, которая проявляется на глазах у восторженной страны. Мы хотим говорить только об административной ошибке в вопросе о памятниках, и мы лишь слегка коснемся этой темы, которую не исчерпать и в двадцати пяти томах ин-фолио.

Мы утверждаем, что в настоящее время во Франции есть только один город и ни одного главного города округа, ни одного главного города кантона, где не задумывается, не начинается или не заканчивается разрушение какого-нибудь национального исторического памятника, либо центральной властью, либо местной, с согласия центральной, либо частными лицами на глазах и при попустительстве местной власти.

Мы высказываем это с глубокой убежденностью в нашей правоте, и мы взываем к совести каждого, кто когда-либо путешествовал в любой точке Франции в качестве художника или антиквара. Каждый день с камнем, на котором оно было написано, уходит какое-нибудь старое воспоминание Франции. Каждый день мы разбиваем какую-нибудь букву почтенной книги традиции. И вскоре, когда разрушение всех этих руин будет завершено, нам останется только воскликнуть вместе с троянцем, который, по крайней мере, уносил с собой своих богов:

В подтверждение того, что мы только что сказали, да будет позволено тому, кто пишет эти строки, процитировать среди кучи документов, которые он мог бы предъявить, отрывок из полученного им письма. Хотя лично он не знает пославшего его, но это, как свидетельствует его письмо, человек обладающий вкусом и благородный; и автор благодарен за то, что он к нему обратился. Он всегда готов выслушать любого, кто укажет ему на несправедливость или вредную глупость. Он лишь сожалеет, что его голос не имеет большего авторитета и воздействия. Таким образом, пусть прочтут это письмо и подумают, читая его, что факт, о котором в нем говорится, не единичный, а один из тысячи эпизодов огромного повсеместного действа, последовательного и непрерывного разрушения всех памятников старой Франции.