Пеле - Исповедь влюбленного в жизнь

Со временем соревноваться с европейскими командами становилось все сложнее. Они отличались лучшей физической подготовкой, прибегали к опеке в качестве основной защиты и на самом деле порой даже слишком усердствовали в этом. Их тренеры отлично потрудились. Они часами анализировали нашу технику и продумывали все более мудреные стратегии, чтобы помешать нам играть в привычном для нас стиле. Помню, как однажды один игрок очень усердно меня опекал, и я сказал ему: «Ты предпочитаешь честную игру или как? Я тоже умею бить, знаешь ли…». Порой это срабатывало. Так я мог избежать травм. Латиноамериканцам никогда не нравилось давление опекающих их игроков, им было не по душе физическое доминирование, которое в итоге стало чертой самого распространенного футбольного стиля. Стоит ли винить в этом тренеров? Учили ли они игроков сдерживать наши умения и технику своими профессиональными навыками? Не знаю. Я виню судей, которые по-своему интерпретировали правила и оставляли грубую игру безнаказанной.

Тем временем мы тоже должны были идти в ногу со временем, футбол развивался, и в 1964 году мы сделали в этой области большой шаг, который для меня лично будет иметь огромное значение. «Сантос» взял профессора Жулио Маццеи на должность технического инструктора, который должен был следить за всеми аспектами физической подготовки команды. «Сантосу» очень повезло – Маццеи успешно работал с «Палмейрас» в Сан-Паулу и помог им завоевать титул Паулисты, а также победить в двух матчах против «Сантоса». Он учился в США и был образованным, опытным и очень прогрессивным человеком. Приход Маццеи стал настоящим откровением для моих товарищей, меня и всей команды. Медленно, но уверенно между нами установились великолепные взаимоотношения, со временем мы стали хорошими друзьями. Маццеи изменил наши тренировки. Он был учителем от Бога, и мы могли советоваться с ним по любым вопросам, как в индивидуальном, так и групповом порядке: он садился, выслушивал и занимался вопросом до тех пор, пока не находилось решение. Он открыл нам глаза на то, как нам следовало вести себя на людях – в отелях, аэропортах, во время нашего пребывания в разных городах.

В ходе одной поездки я почувствовал, что могу отпустить некоторые призраки 1962 года. Мы вернулись в Чили, в Сантьяго, в январе 1965 года, и именно там состоялся один из самых волнующих матчей моей карьеры. Нашим соперником была национальная сборная Чехии, та же команда, с которой мы играли на Чемпионате мира 1962 года, – единственным отличием от предыдущего матча, пожалуй, было то, что я выступал за «Сантос», а не за Бразилию. Я помнил, что не мог играть в финале Чемпионата мира против этих самых чехов, а теперь у меня появился шанс встретиться с ними снова и показать, на что я способен. На Национальном стадионе был аншлаг, и в ходе ожесточенной борьбы мне удалось забить три гола. В результате мы выиграли со счетом 6:4. На следующий день чилийские газеты написали, что это был «матч мечты».

Профессор Маццеи много помогал мне в первые месяцы после приезда. Он не только объяснил мне, что я уже вырос, стал полноправным членом «Сантоса» и сборной, а также напомнил, что у меня есть определенные обязанности как перед футболом, так и перед семьей. Отчасти благодаря его влиянию, прямому ли или же косвенному, я решил официально оформить наши отношения с Роземери. К 1965 году мы встречались уже семь лет, и в последние годы я неоднократно поднимал вопрос о свадьбе, но каждый раз она говорила, что было слишком рано. Однажды между нами состоялся серьезный разговор – она снова сказала, что нам следовало подождать, но на этот раз я был непреклонен. В выходные я собирался отправиться с ее папой на рыбалку, и я сказал Роуз, что буду просить у отца ее руки.

Я был вполне уверен в том, что он даст нам свое благословение – в конце концов, я продемонстрировал свою любовь к Роуз, ухаживая за ней годами, и он знал, что я хорошо зарабатывал и мог ее содержать. Я уже переехал от доны Жоржины. Пожив немного с Пепе Гордо, согласно условиям моего нового контракта с «Сантосом» я перебрался в собственный дом – просторный коттедж неподалеку от пляжа. Вскоре я перевез в него свою семью – дом был достаточно большой, и мы все могли там с комфортом разместиться; в конце концов, он был в несколько раз больше нашей крошечной лачуги в Бауру. Со мной жили дона Селесте, Дондиньо, дядя Жоржи и бабушка Амброзина, брат Зока и сестра Мария Лусия, и мне казалось, что я должен был привести в дом Роуз в качестве моей жены.