Николас Рейнольдс - Писатель, моряк, солдат, шпион

Хемингуэем заинтересовался иностранный отдел НКВД, находившийся в ведении Первого главного управления, которое имело постоянные представительства, так называемые резидентуры, во многих западных странах. В Соединенных Штатах резидентуры находились в Нью-Йорке, Сан-Франциско и Вашингтоне. Помимо наблюдения за КП США, в их задачи входила кража американских технологий, а также анализ и, возможно, влияние на внешнюю политику Америки, что приобретало особую важность после прихода Гитлера к власти в Германии в 1933 г. В связи с этим НКВД следил за широким кругом американцев, имевших доступ к интересующей его информации. В число целей в 1934 г. входили такие люди, как Дэвид Сэлмон, глава отдела коммуникаций и документации Госдепартамента, и Лоренс Дагган, молодой человек с подходящим образованием – Академия Филлипса в Эксетере и Гарвард – и отличными связями, тоже из Госдепартамента [35] Их дела наряду с другими рассматриваются в Haynes et al., Spies, 196–245. .

Поначалу Советы собирали информацию о людях, которые могли когда-нибудь оказаться полезными для их дела [36] Обсуждение этой темы см., например, в Daniel Kowalski, Stalin and the Spanish Civil War (New York: Columbia University Press, 2004), 2. . Наводки поступали из московского центра или от местных партийных ортодоксов, которых называли «соратниками». В Соединенных Штатах резидентуры тесно сотрудничали с КП США и полагались на периодические издания вроде Daily Worker и New Masses , считая, что они точно отражают политическую реальность.

Когда сотрудники НКВД читали статью Хемингуэя, они уделяли основное внимание тому, как он «клеймил» власть. В статье говорилось о том, «что бедному и угнетенному народу штата [Флорида] приходится бороться за выживание не из-за последствий урагана, а из-за действий правительства» [37] Gazur, Alexander Orlov , 124. Стоящих особняком, опирающихся на воспоминания без документального подкрепления Орлова и Газура нельзя считать самыми надежными свидетелями прошлого. По словам Газура, он собрал многочисленные записи своих разговоров с Орловым (которые состоялись спустя годы после событий) и использовал их при создании книги. Однако в результате встраивания своих показаний в контекст и сопоставления с другими мемуарами, событиями и документами Газур обретает правдоподобие. Для ответа на вопрос о том, мог ли НКВД или Коминтерн (а может быть, и тот и другой) заметить писателя вроде Хемингуэя в 1935 г., стоит обратиться к заключению Стивена Коча, который утверждает, что Коминтерн «знал о них [Хемингуэе и Дос Пассосе] обоих» уже в середине 1920-х гг. У Коча нет документального подтверждения, но обсуждаемые им косвенные свидетельства, особенно компания, в которую оба писателя входили в Париже, и связи этой компании с Советами, подтверждают выкладки Газура. Stephen Koch, Double Lives: Spies and Writers in the Secret Soviet War of Ideas against the West (New York: Free Press, 1994), 213–14. Дополнительную информацию по этой теме см. в примечаниях к главе 2, где обсуждаются документы Газура и Орлова. . Советские шпионы полагали, что американская публика примет политические заявления Хемингуэя «за чистую монету… поскольку… [он был] известным и уважаемым автором» [38] Gazur, Alexander Orlov , 124. Утверждение Орлова о том, что в НКВД читали иностранную прессу, не противоречит другим материалам. «Кадровое управление, мрачное подразделение Коминтерна… вело досье на ведущих коммунистов» и координировало свои действия с НКВД. Осенью 1940 г. это управление отметило, что антисталинистская книга Густава Реглера «особенно значима», поскольку предисловие к ней написано Хемингуэем. Hugh Eakin, “Stalin’s Reading List,” New York Times , April 17, 2005, F19. НКВД позднее получил экземпляр романа «По ком звонит колокол» для своего досье на Хемингуэя, который к тому моменту сотрудничал с Советами. См. главу 5. . Их позиция мало чем отличалась от позиции New Masses : независимо от того, в какой мере они контролировались Советами, публичные фигуры вроде Хемингуэя заслуживали обхаживания. У них было множество потенциально полезных контактов, да и сами они могли однажды стать проводниками советской точки зрения.

Хемингуэй теперь был постоянно в поле зрения НКВД. В тот момент разведывательное ведомство вряд ли планировало завербовать его, оно, скорее, готовилось воспользоваться подходящей возможностью, когда такая подвернется. Если это произойдет, то НКВД (или его заменители) найдет приемлемый подход и пошлет представителя, мужского или женского пола, который прощупает Хемингуэя и узнает, как далеко он готов пойти.