Жан-Ив Борьо - Макиавелли

Для этой миссии Синьория выбрала Макиавелли, который воочию наблюдал осаду Пизы и досконально знал вопрос, но был при этом начинающим дипломатом и не имел опыта переговоров с крупнейшими державами своего времени. И потому миссию возглавил его соратник, аристократ Франческо делла Каза, тоже знавший изнутри все перипетии дела. В целом создается явное впечатление, что Флоренция не случайно отправляла в составе своих посольств двух человек: один из них, лицо влиятельное, «высокородное», назначался ради своего аристократического имени, а основная работа поручалась исполнителю, мелкому чиновнику, который в случае неблагоприятного исхода и отвечал за провал миссии. Но для Макиавелли это поручение означало участие в первом настоящем посольстве, хоть и без титула посла и за вознаграждение намного меньшее, чем у его сановного товарища. Эта миссия сама по себе была сопряжена с известными трудностями: не стоит забывать, что после первого французского нашествия по стране ходили ядовитые пасквили, представляющие французов варварами, которые вероломно вторглись в цивилизованную Италию, а вершиной цивилизации, естественно, была прекрасная и миролюбивая Флоренция… И теперь приходилось идти к этим варварам на поклон и просить о союзе и поддержке. Причем Макиавелли, лишь изредка выезжавший за пределы родной Тосканы, ничего о них не знал. И к тому же ему предстояло впервые столкнуться с механизмом действия единого национального государства, где правил единовластный господин, в то время как раньше он имел дело исключительно с городами-государствами под властью правителей-однодневок. Собственно, у Флоренции уже было два посла при французском дворе – Франческо Гуальтеротти и Лоренцо Ленци. Первый из них, фигура значительная, без малейших усилий перешел в 1498 г. от умеренной поддержки Савонаролы к бурному приятию республики. Он являлся членом многочисленных Советов: Совета восьми (по внутренним делам), в 1497 г. – Совета двенадцати (по иностранным делам) и, наконец, в 1498 г. заседал в Совете восьмидесяти. Однако известен он был главным образом как выдающийся дипломат. В 1495–1497 гг. Гуальтеротти состоял постоянным послом в Милане, а в 1498 г. вел с папой переговоры о смене союзников Флорентийской республики. 12 сентября 1499 г. именно он был вместе с Ленци послан к Людовику XII поздравить его с блестящим завершением похода на герцогство Неаполитанское… Иными словами, Флоренция уже имела солидное представительство при французском дворе. Посольство Франческо делла Казы и Макиавелли, которое отчасти дублировало функции постоянных представителей, было при этом вполне полноценным посольством (что явствует из беседы, состоявшейся 18 июля), хотя и тот и другой официально имели лишь статус «легатов», то есть послов с особой миссией. У обоих были четкие детальные указания от начальника Макиавелли Адриани.

Чтобы не допустить новых обвинений Флоренции в конфликтах, которые сопутствовали осаде Пизы, им следовало выехать без промедления и ехать, как говорилось в предписании, без задержек, в случае необходимости нанимая по дороге лошадей… Делла Каза и Макиавелли отправились в дорогу 18 июня, но вскоре сделали остановку в Болонье: Синьория поручила им встретиться, дабы восстановить ослабшие связи, с Бентивольо, который явно злорадствовал по поводу недавних событий. За Болоньей последовали в целом спокойные Парма и Пьяченца, чье миролюбие, однако, нарушалось присутствием тысячи швейцарских наемников, враждебно настроенных по отношению к Флоренции. Посланники надолго не задержались в этих местах и направились в Лион, где предположительно находился французский двор.

В ту пору двор короля Франции напоминал кочующий караван; он перебирался из одного города в другой, чтобы познакомить подданных с Людовиком XII и добиться признания его власти. Этот старинный обычай возродил во время оно Карл Великий. Так, Екатерина Медичи в 1564–1566 гг. проделала путь в 4000 километров, чтобы «представить» стране Карла IX. Фактически двор только в 1682 г. осел в Версале. Во времена Макиавелли он разъезжал по коммунам и жил за их счет. И всякий раз, когда король посещал своих верноподданных, городские старшины готовили ему торжественный «въезд» в город: сооружалась временная триумфальная арка, украшенная цветами и латинскими надписями во славу короля и королевства. «Не везде церемония встречи была одинаково пышной, – пишет Жан-Франсуа Сольнон, – но повсюду она следовала строгому ритуалу. Основными этапами были: вручение подарков, принесение клятвы верности, процессии, благодарственный молебен в главной церкви города, затем пир и различные увеселения. Век диктовал свои законы, он привнес моду на триумфальные шествия в духе Древнего Рима и весь репертуар связанных с ними мифологем». Ритуал королевских въездов сформировался как особый жанр со своей эстетикой, со своими канонами и законами и стал одной из форм искусства эпохи Возрождения. Но была и обратная сторона медали: не все города, где останавливался король, были готовы принять столь почетного гостя, и существует множество донесений тех лет, в которых говорится о трудностях обустройства двора, что было обременительно, к тому же в отсутствие государя королевские резиденции пустовали. Словом, в лето 1500 г. двор следовал за королем, а послы следовали за двором или, как Макиавелли, ехали ему вослед…