Пол Фишер - Кинокомпания Ким Чен Ир представляет

Жить с ним было нелегко. «Характер у него противоречивый – это сбивает с толку, ты совершенно теряешься», – рассказывала она. Ким Чен Ира она описывала словом «романтик», но прибавляла, что он «любит крайности», «бывает жестким» и «очень опасен».

«Сколько очевидцев, столько и трактовок личности [Ким Чен Ира], – подтверждает специалист по Северной Корее Джон Ча. – У тех, кто близко с ним общался, складывались абсолютно разные точки зрения». Японский шеф-повар Кэндзи Фудзимото, работавший на Ким Чен Ира много лет, говорил, что он «пылкая натура, много чем увлекается, улыбчив», но «если что не так, он орет и вопит… как безумный». Телохранитель Ли Ён Гук поначалу трепетал перед Ким Чен Иром, а позднее утверждал, что тот «крайне жесток», «раздражителен и коварен… Про себя он вечно строит козни, тайные планы. И он очень умен… У него всегда есть оборотная сторона». Кадровые решения Ким Чен Ир принимал внезапно – по малейшему капризу нанимал, увольнял и наказывал сотрудников. Он до глубины души презирал лжецов, хотя лгал и сам. Один партиец вспоминает, как молодой Ким Чен Ир читал сотрудникам лекцию – хвалил Эрнста Кальтенбруннера, руководителя Главного управления имперской безопасности Германии и одного из генералов СС во время Второй мировой войны, за «простые и точные» рапорты Гитлеру. Если с Ким Чен Иром спорили, он взрывался; по словам Ли, бывшего телохранителя, один из принципов Ким Чен Ира гласил: «Если враг сопротивляется, его перекрикивают». Он был вспыльчив, предвзят, завистлив, неуверен в себе и нередко жесток.

И при этом он был очень-очень осторожен. Примерно в этот период он решил, что станет преемником отца и встанет у руля Северной Кореи, – однако у него имелась слабость, брешь в обороне: его личная жизнь. Как выяснилось, путь на вершину прост: чтобы выжить в этой стране, надо угождать Ким Ир Сену, и значит, сын должен угождать Ким Ир Сену больше всех. И добиться цели Ким Чен Иру вскоре поможет величайшая его страсть, которая обернется его мощнейшим оружием. Ему поможет кино.

Киномир Ким Чен Ира несомненно был одним из радикальнейших образчиков сюрреализма в мире – и влиятельнейшим фактором национальной политики.

Задачей кинематографа в Северной Корее всегда было внушение народу надлежащего образа мыслей. В отличие от советского кино, которому полагалось «просвещать» массы, северокорейские фильмы не пытались учить, информировать или расширять народное понимание истории классовой борьбы и важности равенства и коллективной собственности. Кино – особенно при Ким Чен Ире – существовало для того, чтобы втемяшивать населению ключевые понятия: великий вождь Ким Ир Сен – исполин из исполинов в истории планеты; верность великому вождю и национальной «семье» – добродетель из добродетелей; корейский народ – чище, нравственнее и вообще превыше всех прочих народов. Лишь кореец мог стать великим вождем, Солнцем Всего Человечества, а поскольку великий вождь – самый наикореец из всех корейцев, он достоин исключительно слепого послушания – а иначе ты предатель народа, расы и самой крови своей. Если же ты пойдешь за вождем, рай трудового народа воплотится в жизнь.

Первые годы после основания КНДР в 1948 году корейское общество оставалось аграрным и подвижным. Идеология доносилась до людей не через книги или дебаты в кафе, а через экран кинопередвижки. Кино обходилось дешево, его легко было контролировать, в период проката повсюду показывали одну и ту же копию одного и того же фильма. Кино было популярным новшеством – не только искусством и просвещением, но и развлечением. Люди ходили на сеансы толпами и вряд ли замечали, что им промывают мозги, – а если и замечали, вероятно, в процессе хотя бы получали удовольствие. Чтение книг и газет – личное переживание, кино – публичное и коллективное; в социалистическом обществе не было удобнее инструмента для насаждения коллективного сознания. Книга написана одним человеком, кино – совместный труд: ниже вероятность того, что автор собьется с пути истинного, и к тому же – во всяком случае, в Северной Корее – не будет никакого проката, если фильм не одобрило государство. Кино требует сложной логистики, а значит, государство может контролировать его как никакое другое искусство.

Но после окончания Корейской войны в 1953 году Ким Ир Сен не просто избавился от всех соперников, но отослал прочь всех иностранных агентов влияния – в том числе в области искусства и культуры. Следующие пятнадцать лет северокорейское кино, изолированное от зарубежных инноваций и заключенное в рамки пропаганды, одиноко пережевывало одни и те же тоскливые истории про самоотверженных рабочих и образцовых колхозниц.