Пол Фишер - Кинокомпания Ким Чен Ир представляет

Но это еще не конец. Пульгасари ненасытен. Он пожирает солдатские мечи, латы и оружие. Затем переходит к крестьянским орудиям, кастрюлям и сковородкам – все, что сделано из металла, отправляется ему в утробу. Крестьянское хозяйство содержать эту тварь не в состоянии. Подразумевается, что если крестьяне не придумают, как его прокормить, Пульгасари пожрет весь мир. В конце концов девушка, которая его оживила, прячется в колоколе и заманивает монстра. Пульгасари проглатывает колокол с девушкой, но не может ее переварить, его разрывает на куски, и остается только крошечный Пульгасари первоначального размера. Пока этот дракончик тоже не разбушевался, его уничтожает луч божественного света с небес. Фильм заканчивается крупным планом девушки среди руин – по ее щеке ползет одинокая слеза.

Это затянутое, тягостное и тоскливое кино. Пульгасари ковыляет, точно годовалый ребенок, еще не научившийся ходить, на его морде застыла злобная гримаса из папье-маше, рост меняется как бог на душу положит в зависимости от того, что происходит на экране, и он рушит здания, явно состоящие лишь из картонных фасадов.

«Пульгасари», последний северокорейский фильм Син Сан Ока, снимали в 1985-м, и работа длилась чуть меньше года. Как все настоящие киноворотилы, Ким Чен Ир понимал, что самый верный способ воссоздать успех – нанять тех, кто его однажды уже добился, поэтому он приглушил свои антияпонские соображения и доставил Сину из Японии лучших техников, в том числе команду, которая отвечала за спецэффекты в фильмах про Годзиллу, и Кэнпатиро Сацуму, который носил костюм чудовища в «Возвращении Годзиллы». По словам Сацумы, ему сказали, что он сыграет в голливудском блокбастере, который снимают в Китае, но после нескольких дней работы в пекинском павильоне его и остальных японцев – в общей сложности семь человек – самолетом доставили в Северную Корею и сообщили, что почти все съемки пройдут здесь. При посадке в Пхеньяне паспорта у них забрали – якобы «для нашей же безопасности».

Сацуму поселили на вилле в том же комплексе, где жили Син и Чхве, в апартаментах с огромной ванной и нарядными люстрами. Когда японцев выпустили в город, тишина и чистота потрясли Сацуму. Пхеньян походил на токийский «Диснейленд». Японцев сопровождали три переводчика, то и дело запрещавшие фотографировать – особенно солдат и военный транспорт, хотя солдаты в городе встречались на каждом шагу. Съемки, похоже, затягивались, все психовали и торопились. Нормального оборудования у северокорейцев не было, и всякий раз, когда Сацума или режиссер спецэффектов Тэруёси Накано запрашивали новый аппарат или реквизит, съемки прекращались до тех пор, пока партия не ознакомится с запросом и не даст добро. Случалось такое нередко, поскольку чуть ли не каждый вечер северокорейские техники уносили с собой все, вплоть до гвоздей, а наутро уверяли, будто ничего не крали, и запрашивали новое. Кроме того, работа буксовала из-за перебоев с электричеством. По воспоминаниям Сацумы, Ким Чен Ир несколько раз приезжал на площадку, но общался только с корейцами. Японцев он подчеркнуто сторонился. Впрочем, те и так по большей части работали в изоляции и общались с корейцами редко – что, возможно, отчасти объясняет общую невнятность фильма.

В общем, Сацума, хоть и играл заглавного монстра, с режиссером Син Сан Оком встретился всего раз, да и то случайно – столкнулся с ним в офисе. Син был страшно загружен: он одновременно работал над «Пульгасари» и «Хон Гиль Доном», здоровье подводило, и сильно сказывалось напряжение пхеньянской жизни. Они коротко поболтали по-японски – Син помянул проекты, которые надеялся однажды осуществить в Японии. Это Сацуму заинтриговало. Он слыхал, что Сина похитили, – а значит, Ким Ир Сен ни за что не отпустит его в Японию. Но еще Сацума слыхал, что Син живет в Северной Корее по доброй воле, и даже видел запись пресс-конференции, где Син прямо так и говорит. А правда-то в чем?

– Вы собираетесь назад в Южную Корею? – спросил Сацума.

– Возвращаться – политически слишком сложно, – только и ответил Син после паузы.

Съемки завершились 28 декабря 1985 года, спустя несколько месяцев состоялась премьера фильма, и популярностью в стране он превзошел все предыдущие работы Сина. На сеансы валили такие толпы, что два разных перебежчика – один из Пхеньяна, другой из провинций – отчетливо помнят, как люди погибали в давке. Зрителей в кинотеатры набивалось столько, что многим, несмотря на неоднократные попытки, посмотреть кино так и не удалось.