Юрген Тоденхёфер - 10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)

– И как отреагировала она?

– Сбежала от него.

Абу Лот громко смеется над своей историей. Хотя она груба и печальна.

– Поганая история! – говорит Фредерик, у которого рабство в ИГ вызывает отвращение. Ему нравится лишь поведение рабыни. Она правильно поступила с этим типом.

Наш сменный шофер хочет поговорить с водителем маленького желтого грузовика. Но тот так мчится, что мы не можем его догнать. Сократить дистанцию нам удается лишь до десяти метров. Наш шофер подает сигнал, мигая фарами, но водитель грузовика не отвечает. Всякий раз, когда мы хотим его догнать, он бросает свой грузовик влево. Мы сигналим снова и снова. Напрасно! Тогда у нашего сменного шофера лопается терпение. Он опускает стекло, вытаскивает пистолет и несколько раз стреляет в воздух. Никакой реакции. Мы не можем удержаться от смеха.

Наш сменный шофер еще несколько раз стреляет в воздух. Ничего не происходит. Но на этот раз мы почти догоняем грузовик. Когда мы с ним уже поравнялись, наш сменный шофер вновь производит несколько выстрелов в воздух до тех пор, пока водитель грузовика, наконец, не замечает, кто рядом с ним едет. Он очень внимательно выслушивает то, что человек с пистолетом ему говорит, пока он мчится бок о бок.

Когда мы приезжаем в Ракку, уже 20.00. Поэтому сегодня нам в Турцию уже не попасть. Шофер в маске говорит, что мы выезжаем завтра в шесть утра.

В нашей квартире нас ожидает разгром. Двери и окна выбиты. Повсюду осколки стекла. Что здесь произошло? Абу Лот закрывает лицо руками. После чего он убегает, чтобы выяснить, есть ли еще где нам переночевать.

Приходит сосед и предлагает нам хлеб. Мы благодарим, но отказываемся. Через несколько минут он появляется снова. На сей раз с владельцем разрушенной квартиры. Он спрашивает нас, что мы здесь творили.

– Сейчас придет наш друг, – говорю я. – Он все объяснит.

Однако это не удовлетворяет хозяина квартиры. Он действительно недоволен. Он спрашивает, мусульмане ли мы? Малкольм отвечает:

– Нет проблем.

Но владелец квартиры считает иначе.

– То, что вы не мусульмане, большая проблема…

Затем он красноречиво проводит пальцем по горлу. Теперь хозяин квартиры очень встревожен.

Я достаю из нагрудного кармана нашу охранную грамоту и сую ему под нос. Владелец квартиры внимательно читает документ, а затем благоговейно указывает на штамп.

– О, Диван Халифа. Нет проблем! – Он пожимает нам руки.

После чего он нам объяснил, что здесь произошло. Два дня назад во время налета ВВС Сирии разбомбили квартиру по соседству. Буквально в клочья. Двое убитых. Мы выходим на балкон, откуда он показывает нам следы налета. Фасад соседнего дома почернел, верхний этаж разрушен. А два дня назад мы планировали быть здесь. Повезло. Больше, чем нашим сирийским соседям.

Через два часа возвращается Абу Лот. Другого жилья ему найти не удалось. Так что придется ночевать здесь. Разочарованные, мы сворачиваемся в своих спальных мешках. Из разбитых окон по квартире расползается сырой холод. Прежде чем мы засыпаем, Абу Лот рассказывает, каким «классным» он считает 11 сентября. Он выразил надежду, что в ближайшее время американцы проворонят еще одну подобную операцию. Теперь Абу Лот полностью упал в моих глазах.

ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 14 ДЕКАБРЯ 2014 ГОДА

Когда мы просыпаемся, уже около восьми. А отправляться, собственно, планировалось в шесть. Но нашего водителя еще нет. Когда через час Абу Лот подает кофе, бобы и хумус, нетерпение одолевает нас еще сильнее. Когда же мы, в конце концов, поедем?

Я снова прошу Абу Лота посодействовать освобождению британского журналиста Джона Кэнтли. Абу Лот обещает еще раз поговорить с начальством. Он напоминает мне о том, почему в ИГ дали согласие на мою поездку. Меня пригласили, поскольку хотели показать, что «Исламское государство» не просто так называется государством, а им является. Показать, что здесь идет абсолютно нормальная жизнь. Что раненых и больных хорошо лечат. Что государство заботится о бедных. Что в суде предоставляются все права.

– С нами люди чувствуют себя защищенными. Хотя кое-кто нас не любит и не желает нашей защиты. Мы просто хотели показать, как мы живем. Что по законам шариата можно жить, и как это происходит.

– Но ради всего святого, где в Коране сказано отрезать головы невиновным? – спрашиваю я. Абу Лот видит, что не убедил меня.

Уже 14.00. Мы по-прежнему сидим в нашей квартире неподалеку от мечети Масджид аль-Фирдаус. Абу Лот отправляется разведать обстановку. Пять минут спустя приходит Абу Катада. Как будто только что вышел. Он возвращает Фредерику его фото– и видеоматериалы: после окончательной проверки удалены десять из 800 фотографий. И интервью с судьей. Чтобы, как говорят они, не ставить под угрозу безопасность людей или их семей. Кроме того, из интервью с Абу Катада Фредерику следует изъять вопрос и ответ об «умеренных мусульманах». В ИГ считают, что заявления Абу Катада об этом носят слишком общий характер. Все прочие его высказывания ИГ одобряет. Фредерик вздыхает с облегчением и соглашается. Все важные видео и фотографии цензуру проходят.