Джеймс Робинсон - Узкий коридор

причина, по которой продовольствие на острове столь скудно, заключается в том, что народ на протяжении нескольких последних месяцев был занят добычей сандалового дерева и, разумеется, вынужден был забросить обработку земли.

Особенно хорошо задокументировано поведение одного вождя по имени Кокс на севере Оаху. В начале 1820-х он организовывал большие экспедиции по доставке сандалового дерева из горных лесов, окружающих долину реки Анахулу на севере острова. Свидетелем этого масштабного предприятия с широким использованием принудительного труда стал торговец Гилберт Мэтисон, писавший:

Кокс отдал приказы сотням своих подданным в назначенный день отправиться в лес на заготовку сандалового дерева. Все они подчинились, за исключением одного мужчины, который имел глупость упрямо отказаться. Поэтому в тот же день его дом сожгли до основания; и все же он отказывался идти. Следующим делом у него отобрали все имущество и выгнали жену с семьей из владений вождя.

Наблюдения Мэтисона о том, как Кокс управлял своей территорией, многое говорят и о том, каким стало государство Камеамеа после смерти основателя. Например, один американский матрос, которому Кокс подарил участок земли, рассказывал, что его жена боится делать какие-либо улучшения по хозяйству, потому что это может привлечь внимание Кокса и тот заберет землю обратно. Один местный житель в 1824 году жаловался проповеднику Джеймсу Элаю:

Мы погружаемся в пучину разочарования. У нас нет стимулов к труду, но многое отвращает нас от него. Если мы занимаемся каким-то делом, это замечают вожди, которые забирают наше добытое имущество. Если мы откармливаем свиней или овец, коз или птиц, их отбирают и уносят ради удовольствия вождей. Если мы продаем свою продукцию, полученные деньги или вещи у нас тоже отбирают. Чем больше мы делаем, тем сильнее нас притесняют.

К концу 1820-х обязательные отработки («барщина») на короля увеличились с одного дня до трех дней в неделю, а принудительный труд по добыче сандалового дерева стал еще тяжелее. В 1830-х годах сандаловые леса иссякли, но король с вождями стали использовать принудительный труд в сельском хозяйстве. В 1840-х годах, по оценкам миссионера Уильяма Робертса, помимо обязательной барщины, среднестатистический крестьянин должен был отдавать королю и различным вождям целых две трети своей продукции.

Кульминацией этой экстрактивной системы стала реформа 1848 года, получившая название «Великий Махеле»; в ходе этой реформы король Камеамеа III решился на радикальное перераспределение упомянутых выше земель. В итоге 24 процента территории островов стали личной собственностью короля. Еще 36 процентов отошло государству – по сути, опять же королю. Другие 39 процентов достались 252 вождям, и только 1 процент – остальному населению.

Акулы к этому моменту прочно обосновались на земле и принялись пожирать ее.

Экономические последствия образования зулусского государства были схожими. В 1820-х годах многие мелкие вождества, которые позже вошли в состав Квазулу-Натала, занимались выращиванием кукурузы и проса и разведением скота. Особо развитой торговли не было, а международные работорговцы до этого региона Африки не добирались. Как и в большинстве африканских доколониальных обществ, право пользования землей на определенных участках имели семьи и родовые группы. Скот и сельскохозяйственные культуры считались собственностью семьи. Хотя экономика зулусов во многих отношениях отличалась от экономики Тивленда, где скот был мало распространен из-за мухи цеце, свидетельства говорят о том, что она так же находилась в клетке норм. Скот, например, считался престижным товаром, и его могли продавать только при отдельных и нетипичных обстоятельствах.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Авторы используют термин liberty , имеющий социально-политические или философские коннотации, – в противовес слову freedom , имеющему более общий смысл (в том числе и просто физической свободы). Поэтому я иногда дополняю слово «свобода» прилагательным «политическая», чтобы указать именно на эту существенную особенность термина. – Здесь и далее примеч. перев., если не указано иное .