Дэвид Маккаллоу - Братья Райт. Люди, которые научили мир летать

«По – это интереснейшее место. Мисс Райт решительно настаивает на этом, несмотря на сухую улыбку ее брата Уилбура; и в Германии тоже можно найти очень красивые пейзажи, да, он признает и это, но если вы хотите увидеть красивую местность, то вам не нужно ехать дальше его аэродрома на „Симмс стейшн“. Красот Огайо ему более чем достаточно. И Орвилл соглашается с этим, добавляя с усмешкой, что вы не оцените этого до конца, пока не поднимитесь в воздух метров на 300».

Если у братьев и был повод для волнения или раздражения, то он был связан с судебной тяжбой против «Кертисс компани». Но они были уверены в своей правоте и пользовались поддержкой в прессе и в целом по стране. Как написала «Нью-Йорк таймс», «очень важное обстоятельство заключается в том, что, до тех пор пока Райты не добились успеха, все попытки полетов на аппаратах тяжелее воздуха заканчивались оглушительными провалами, а когда они продемонстрировали, что полеты возможны, стало казаться, что на это способен каждый».

Утверждение, будто патенты братьев Райт замедляют прогресс аэронавтики, тоже не имело успеха. «Настойчивое требование профессора Белла уважать его права не затормозило развитие телефонной связи, – писала "Кристиан сайенс монитор". – А бесконечные тяжбы Томаса Эдисона по поводу защиты его изобретений не привели к тому, чтобы хотя бы одно из них ушло с рынка». Уилбуру и Орвиллу было известно лучше, чем кому-либо, что если есть кто-то, у кого каждый этап эволюции идеи зафиксирован на бумаге или на фотографиях, то это как раз они.

Среда 25 мая 1910 года выдалась в Дейтоне «прекрасным днем», как записал в своем дневнике епископ Райт. Это был также очень важный день для всей семьи.

Братья пригласили аэроклуб Дейтона, а также друзей, соседей и всех, кому это интересно, приехать в Хаффман-Прейри понаблюдать за полетами Орвилла. Толпа собравшихся насчитывала от двух до трех тысяч человек. Вагоны междугороднего трамвая были переполнены. Автомобили выстроились вдоль дороги у летного поля, где развернули свои киоски продавцы мороженого и сэндвичей.

Как писали позже, Орвилл летал на своей машине так, что зрители стояли, затаив дыхание. «Он только что стоял на земле и вдруг, в следующую секунду, уже таял в воздухе». Он делал «самые удивительные» восьмерки, виражи и развороты. Самым поразительным для всех было то, что он летал на невероятной высоте 830 метров. И все Райты – епископ, Уилбур, Кэтрин, Рейчлин, Лорин с женой и детьми – находились тут же и видели доказательство гениальных достижений братьев на родной земле перед родными зрителями.

За все годы совместной работы Уилбур и Орвилл ни разу не летали вместе, решив, что если что-то пойдет не так и один из них погибнет, то оставшийся в живых сможет продолжить работу. Но в этот день в Хаффман-Прейри они совершили первый полет на своей машине вдвоем. Управлял самолетом Орвилл.

Многие тогда решили, что своим поступком братья хотели сказать, что достигли всего, чего хотели, и поэтому более не видели причин откладывать на потом удовольствие и волнение от совместного полета.

Из членов семьи, проживавших в доме 7 по Хоторн-стрит, не летал только епископ Райт. Впрочем, на тот момент еще ни один человек его возраста не поднимался в воздух. Он был с братьями с самого начала, помогал им как мог, никогда не терял веру в них и в их устремления. И сейчас этот 82-летний старик пробрался через восторженную толпу к месту старта, и Орвилл не колеблясь предложил ему лететь.

Они поднялись в воздух и целых шесть минут летали над Хаффман-Прейри на высоте 107 метров, а епископ только повторял: «Выше, Орвилл, выше!»

За исключением короткого тренировочного полета, который Уилбур Райт провел для германского пилота в Берлине в июне 1911 года, он больше никогда не летал – его захватил бизнес и тяжелые судебные разбирательства. «Райт компани» с самого начала требовала много времени и внимания. К тому же их патентные права постоянно нарушались, и решение этой проблемы отнимало силы у обоих братьев. «Когда мы думаем, сколького мы сумели достигнуть, если бы могли посвящать свое время экспериментам, – писал Уилбур одному из своих друзей во Франции, – нам становится грустно. Иметь дело с вещами легче, чем с людьми, и никто не может жить в полном соответствии с избранным путем».

Самым важным для обоих братьев – намного более важным, чем деньги, – было сохранение справедливого признания того факта, что именно они изобрели самолет. На кону стояла их репутация, и только это имело значение. Они очень гордились своими достижениями, что вполне понятно. В общей сложности они возбудили девять дел, три дела были заведены против них. В итоге братья выиграли все разбирательства в американских судах.