Марцин Виха - Как я разлюбил дизайн

Кстати, расхваливаемый в 1967 году «Бабулин мед» – легенда польского маркетинга. Название придумала Агнешка Осецкая (14), а бутылку спроектировал дизайнер Кшиштоф Мейснер (15). Спустя годы он так описывал творческий процесс:

Вопреки мнению, что не следует вторгаться в интимную сферу секса, я поддался искушению и решил проверить, как формы, заимствованные из мира эротики, действуют на подсознание (…) Бутылка представляла собой сплющенное полушарие, на котором мы разместили наш эротический опытный объект.

Другими словами, у бутылки было длинное горлышко со стеклянными кантиками. Автор явно любуется своим детищем – и действительно, результат впечатлял. Название пленяло польских эмигрантов, напоминая о доброй бабушке (и ее пчелках), зато форма определенно навевала мысли о фаллосе.

Чем дальше – тем удивительнее.

Бутылка «пошла» в производство. Сначала на стекольном заводе укоротили «опытное» горлышко почти на два сантиметра, что нарушило пропорции, не говоря уже о «фрейдовском» бесчестье. Шелкографию заменили бумажными наклейками с вертикальными каракулями, которые в теории должны были имитировать НЕМЕЦКУЮ (?) готику (?). Затем директор кооператива поменял золотистые пчелиные волоски на серые. (…) Название переделал на «Бабуля». С тех пор вместо бабулиного меда стали пить просто саму бабулю.

В общем, показательная история для польского дизайна. И все же, несмотря на все разочарования и недостатки, появление эротическо-патриотическо-германской бабули на внутреннем рынке стало событием, достойным рубрики, посвященной покупкам. Но каким глубоким должно было быть отчаяние, вынудившее редакторов воспевать «Мухозол» и тирольские портки из Болгарии? Не говоря уже о штуковине для выдавливания остатков зубной пасты «Неопоморин»?

Сегодня колонки о шопинге цветут пышным цветом. Читатель журнала о дизайне рассматривает фотографии чьего-то дома в Тоскане (кошка на керамической плитке, выцветшие жалюзи, хозяин – банкир, но на досуге любит отжать немного оливкового масла в семейной давильне). После шести полос фотографий следует страница с заголовком «Интерьер в рустикальном стиле»: цветочный горшок из «Икеа», набор недорогих мисок и непременно – «деревянный ящик с этническим орнаментом». Этнический, как известно, означает то же, что и народный, но звучит солиднее.

Родство современных идей с рубрикой «Мы выбрали для вас» – весьма отдаленное. В 1974 году чехлы из рогожи для автомобильных сидений расхваливали такими словами: «Гигиеничные, износостойкие и даже красивые». Суть тогдашних рекомендаций сводилась к слову «даже».

Даже красиво. Даже сносно. Даже неплохо. Предметы, которые спасала простота. Тщательность исполнения. Чуть более качественный материал. Практичность (как «ножик для вырезания косточек из яблок, который так ищут хозяйки»).

На пятидесяти полосах журнал «Ты и Я» рассказывал о мировой культуре, моде, дизайне, обозначал предел интеллигентских стремлений и запросов. На предпоследней странице редакция проводила непреодолимую границу эстетического компромисса, последний оборонительный рубеж.

В лучшем – ну или, по крайней мере, в самом обаятельном – польском сериале предметы играют ключевую роль.

«Домашняя война» – наш аналог «Малыша Николя» (16). Польская история о чудесных годах, эпохе первых джинсов, первых телевизоров, первых автомобилей. Реквизит состоит в основном из мелочей: перочинных ножиков и гитар, адаптеров и приборов для удаления косточек из вишни. Шестидесятые были эпохой предметов.

Как видно из названия, сериал рассказывает о конфликте поколений, недоразумениях между взрослыми и детьми, но при этом преисполнен нежности, обожания, восхищения молодежью. Ее чудачества, прически и музыкальные предпочтения раздражают старших и наполняют сюжет мнимым конфликтом. В действительности же все это заставляет любить детей еще больше. Потому что они послевоенные. Послевоенные, как мои родители.

Они не понимают предков? Тем лучше. И пускай не понимают. Они же послевоенные. Они должны не понимать. Пожимать плечами. Смотреть вперед. Ничего не знать о преступлениях, трагедиях, отчаянии, которые пережили старшие. Не спрашивать. Или спрашивать и не слушать ответы. Довольствоваться общими фразами. Байками.