Мериел Шиндлер - Утраченное кафе «У Шиндлеров». История Холокоста и судьба одной австро-венгерской семьи

Мне трудно понять, почему общины так легко расставались со своим имуществом. Что, запрет на проведение религиозных служб означал, что они им перестали быть нужны? Или же они послушно выполнили указания из Праги? За несколько месяцев до этого из Богемии в Освенцим уже пошли первые поезда, и, может быть, то была последняя отчаянная попытка спасти самое дорогое – если уж не свою жизнь, то хотя бы священные реликвии.

Джефри рассказывает, что через три года после падения германского рейха Чехословакия получила правительство коммунистов и оказалась за железным занавесом. Свитки, тщательно собранные нацистами, ссыпали в пластиковые мешки и свезли в закрытую синагогу, где они шестнадцать лет пролежали в сырости. В 1963 году правительство Чехословакии, испытывая недостаток в зарубежной валюте, выставило-таки свитки на продажу. После тщательного осмотра и непростых переговоров, при посредничестве щедрого жертвователя, в следующем году 1564 свитка доставили в Вестминстерскую синагогу, и это собрание стало крупнейшим в мире.

Вестминстерская синагога наняла софер-сетама (писца), чтобы поправить те свитки, которые еще можно было спасти. Он добросовестно проработал несколько десятилетий: Джефри рассказывает мне, что переписывание и исправление свитка регулируется более чем 4000 правил. Потом синагога учредила Общество охраны свитков для сохранения, восстановления и передачи их еврейским общинам всего мира.

6. Распаковка ящиков, предназначенных для Еврейского музея в Праге, ок.1942 г.

Джефри говорит, что когда-то у них было десять кабинетов, но они отреставрировали и раздали столько свитков, что теперь достаточно одного. Я снова рассматриваю свитки на полках и замечаю, что несколько штук совсем разорваны и сильно потерты. Некоторые повреждены уже настолько, что ими просто нельзя больше пользоваться. Религиозные правила требуют «похоронить» такой свиток, но у Вестминстерской синагоги есть оборудование, которое позволяет демонстрировать эти реликвии давным-давно исчезнувших с лица земли общин.

Хораждовице, где жили мои предки, в XIX веке процветало. Филиппа Бернгард, автор книги по истории свитков, подсчитала, что в 1941 году на оккупированной немцами территории Чехословакии – в так называемом протекторате Богемии и Моравии – проживало 92 199 евреев. К 1945 году их осталось примерно 7884.

Сегодня в Хораждовице евреев нет вообще.

Линц, август 2019 года

Знойный летний день, и я снова на австрийском кладбище, но теперь в другом провинциальном городе – Линце, в Верхней Австрии. Сюда, на окраину, я дошла пешком минут за двадцать. И вот теперь я прохожу несколько католических участков, каждый размером с хорошее футбольное поле, с могилами, на которых лежат яркие цветы, и наконец добираюсь до темного уголка, куда ведет узкая ржавая калитка. Надпись на табличке гласит: «Вход под личную ответственность».

Контраст еврейских и католических традиций захоронения особенно заметен, если, как здесь, мертвые лежат рядом. Могилы католиков любовно ухожены, на них стоят цветы, свечи, картинки, иконки, кое-где фотографии. На одной могиле я замечаю снимок мужчины в эсэсовской форме. На еврейских кладбищах лирики гораздо меньше. На могильных памятниках можно прочесть лишь имена, даты, иногда род занятий и очень редко несколько слов о том или той, кто здесь лежит. Ни цветов, ни картинок, ни намека на украшения. Почти на каждой могиле один-два камешка, положенных на деревянную дощечку, – знак того, что сюда приходили.

Утром я взяла ключ от этой самой калитки – маленький, серебряный, на плетеной сине-белой веревочке – в еврейской общине Линца, где мне строго-настрого сказали: «Когда войдете, заприте за собой калитку. Посторонним нечего совать туда нос. А потом бросьте ключ в почтовый ящик». Ключ я получила только после того, как предъявила паспорт. И вот не без трепета я открываю висячий замок, распахиваю калитку и в первый раз оказываюсь на еврейском кладбище Линца. Здесь никого нет. Как велели, я запираю за собой калитку. И вот я один на один с евреями, упокоившимися в городе Линце, который Адольф Гитлер называл родным домом.

7. Калитка еврейского кладбища Линца, с предупредительной табличкой «Вход под личную ответственность»