Дерек Кент - Привет, меня зовут Лон. Я вам нравлюсь? Реальная история девушки из Таиланда

31 мая

Не прошло и двух дней, как Лон арестовали из-за долговых обязательств. Что она такого натворила? Мы не могли себе представить! Оказывается, она не появилась в суде 18 мая, всего за двое суток до того, как у нее начались схватки. Она совершенно об этом забыла. Суд мог бы дать ей небольшую отсрочку, учитывая ее обстоятельства, но к Лон снова не было проявлено никакого снисхождения, ни тени человечности. Ее объяснения, что до родов оставалось всего сорок восемь часов, не были услышаны.

Для начала с Лон сняли отпечатки пальцев и поместили ее за стеклянную перегородку, в полдень ее отвезли в магистратский суд Фентона. Ее посадили в другую камеру – эта была маленькой и темной. Я смог поговорить с ней по телефону и заверил, что все в конце концов наладится.

Дело Лон слушали последним, в четыре часа дня. От нее требовалось стоять в суде с высоко поднятой головой. Лон не понимала, что она сделала дурного, и ее, наконец, освободили. Это был день, который ей больно вспоминать, еще один день преследований. Неожиданно к ней приехал Энди. К его приезду Лон была слишком расстроена недавними переживаниями и слишком потрясена, увидев его.

3 июня

К нам домой приехал социальный работник, чтобы поговорить с Лон о ее положении.

Вечером в воскресенье Лон пожаловалась мне на боли в животе, поэтому в половине двенадцатого я повез ее в травматологическую больницу. Пришлось ждать до трех ночи, чтобы услышать, что ее не смогут осмотреть до восьми утра в понедельник. Нам надо было вернуться в суд к половине десятого, так что мы уехали. Она не хотела рисковать после кесарева сечения, но позднее сообразила, что эта боль ей привиделась. Такое с ней случалось довольно часто.

Мы прибыли в суд в 10:45 утра. Арест на прошлой неделе произошел из-за невыплаты присужденных сумм. На этот раз суд длился тридцать минут, и Лон была спокойна: она уже начала привыкать к судебным заседаниям. Следующая дата судебного слушания по делу была назначена на 7 августа – в тот же день, что и следующий «кризисный визит».

14 июня

Два психолога и два социальных работника приехали навестить Лон. Она рассказала им о голосах, которые слышит, и об ощущении преследования. Врач сказал, что это явные признаки психоза. Вызвали «Скорую», и Лон вернулась в Харплендс. Хотя у нее диагностировали психоз и все видели, как она выбегает из комнаты и кричит на людей, которых видит и слышит только она сама, в медикаментозном лечении ей по-прежнему отказано.

15 июня

Я отправился в службу защиты детей, чтобы сообщить, что Лон находится в Харплендсе, дать им больше информации и узнать, каково ее положение относительно закона о защите персональных данных.

19 июня

Поздно вечером я забрал Лон из Харплендса.

25 июня

Мы поехали на встречу с поверенным в Берслеме, чтобы узнать о предварительном слушании, а также обсудить ее болезнь. До сих пор ждем отчета от психиатра доктора Т.

29 июня

Встретились в Сазерленд-центре с К. В., общественной психиатрической медсестрой, чтобы поговорить о самочувствии Лон. Июнь был для нее особенно травматичным, хотя и не сильно отличался от других месяцев. Каждый день представлял трудность для Лон – с момента пробуждения до засыпания.Сколько бы я ни звонил, со сколькими бы людьми ни встречался, для ее облегчения ничего сделано не было. В этом месяце я начал подозревать, что ничего и не будет сделано.

7 июля

Поверенный Энди в Манчестере связался с нами насчет развода: он сообщил, что брак расторгнут.

11 июля

Лон узнала о строго конфиденциальном отчете заседания комиссии по защите детей. В нем содержался ордер о временной опеке от 25 мая и приказ о передаче ее ребенка на воспитание в другую семью от 31 мая, после того как ее выписали из больницы. Были сделаны выводы о ее нежелании сотрудничать со специалистами во время беременности и в ходе родов.

Лон осмотрели специалисты в Сазерленд-центре и больнице Харплендса. Хотя все они были осведомлены о ее уязвимом психическом состоянии и неконтролируемых физических и вербальных вспышках, ей отказали в психотропных средствах и любых лекарствах для облегчения ее состояния.

Когда началась оценка родительской компетентности, с Лон было трудно поддерживать диалог. Она не желала давать никаких сведений специалистам, которые пытались ей помочь, и предпочитала не замечать их.