Ромен Молина - Унаи Эмери. Маэстро

Занявший второе место в российском чемпионате и вышедший в Лигу чемпионов, «Спартак» считается самым популярным футбольным клубом страны. Это подтверждает Алексей Прокопьев, председатель организации по защите прав человека «Россия-Либерте»: «Я влюбился в эту команду в шестилетнем возрасте. Первый матч, на котором я побывал, прошел под проливным дождем. Крыши на стадионе не было, поэтому деревянные скамейки и мы все промокли до нитки. Это было ужасно, учитывая состояние поля. Не помню ход игры и с кем тогда играл «Спартак», но отлично запомнил настроение – футбольную лихорадку, охватившую трибуны. Все стояли под дождем, пели и поддерживали команду. Видеть такое единодушие в людях, живших в СССР той поры… Подобное случалось очень редко». Родившийся в 1983-м, Алексей приехал во Францию в возрасте 12 лет, но не забыл ни родную страну, ни ее столицу, «государство в государстве» – как, смеясь, говорит он сам. «Футбол был поводом для друзей собраться вместе, не замечая и не обсуждая различия, существовавшие между нами. В 1991-м и 1993-м, когда по улицам ездили танки, именно футбол делал нас счастливыми. В 93-м, во время попытки очередного путча, нам запретили ходить в школу, это было слишком опасно. Тогда мы с приятелями пошли на небольшую площадку за школой и целый день играли в футбол. Это был способ ухода от реальности. Таким же уходом от реальности стала поддержка матчей «Спартака». Особенно «Спартака» – добавят те, кто ностальгирует по этому времени. «Легенда гласит, что клуб появился на свет в одном из московских дворов, и это отчасти правда», – говорит Прокопьев, автор книги «Другие лица России». Команда вышла из низов общества. Ее финансировали профсоюзы, преимущественно рабочие и торговые. В отличие от «Динамо» – клуба МВД, армейской команды ЦСКА, клуба железнодорожников «Локомотив» или «Торпедо», возникшего при автомобильном гиганте ЗИЛ, лидере отрасли в первой половине XX века, «Спартак» – действительно народный клуб и по своим истокам, и благодаря любви народных масс. Даже сегодня, переживая все эти трудности, он получает мощную поддержку на матчах вдалеке от Москвы». Произнести «Спартак» – означает ощутить эту поддержку. «Скажем так: это страсть, которая может застать тебя врасплох», – замечает Дмитрий Попов, спортивный директор клуба с 2007 года.

Бывший футболист сборной СССР, Попов – человек сдержанный. Его карьера развивалась между родиной, Израилем и Испанией, где в 1999-м он был партнером некоего Унаи Эмери в «Толедо». «Прилежный парень, командный игрок, с которым у меня никогда не было никаких проблем». Весной 2012 года Попов искал нового тренера для команды, в то время возглавляемой Валерием Карпиным, генеральным директором «Спартака» и, два с лишним года, врио главного тренера после ухода с этого поста Микаэля Лаудрупа. Однако все СМИ связывали переезд Эмери в Москву непосредственно с позицией Карпина, чьи годы выступлений в Испании, особенно за «Реал Сосьедад», были очень и очень успешными. «Я строил команду вокруг него. Я руководил хорошими игроками, менее хорошими и джентльменами. Валерий относился к последней категории», – хвалит своего бывшего игрока Райналь Денуйе, тренировавший «Реал» в те годы, когда баски забирались на вершину «Ла Лиги». Несмотря на кажущуюся очевидность, переход Унаи в «Спартак» не имел никакого отношения к Карпину, скорее напротив. «Это я предложил его президенту клуба, – уточняет Попов. – Он проявил себя как отличный тренер, добившись того, что «Валенсия» прошла квалификацию в Лигу чемпионов, притом что у него не было… Скажем так: игроки «Валенсии» были по уровню намного слабее, чем футболисты «Барсы» и «Реала» – такие же, как во всех остальных клубах. А поскольку философия «Спартака» – атакующая игра, я решил: вот наш человек, он подходит на пост тренера». Решение понравилось не всем. «Карпин перестал быть главным тренером, но оставался генеральным директором. Думаю, он всегда мечтал быть в первую очередь тренером клуба, а не просто формальным руководителем. Сразу же после назначения Унаи он дистанцировался и стал проявлять к новому тренеру ревность, поскольку не понимал, зачем того назначили». Да, мина замедленного действия была заложена с самого начала. Послушаем самого Эмери: «С первого дня Карпин не хотел, чтобы я тренировал «Спартак». Он хотел быть тренером сам, поэтому занял враждебную мне позицию. Все очень просто». Сезон еще не начался, но у всех уже возникло ощущение, что спектакля не избежать, причем было непонятно, где он развернется: на газоне или в кулуарах.