Марк Олшейкер - Как определить серийного убийцу. Из опыта сотрудника ФБР

Мы несколько часов стояли наготове, и вот так внезапно все кончилось. Но напряжение быстро не спадает, и тогда раздаются мрачные шутки:

– Чего это он сам старался? Наш малыш Дуглас прекрасно бы его обслужил.

Я прожил в Милуоки немногим более пяти лет. Из квартиры на Джуно-авеню мы переехали в муниципальный дом – подальше от Бюро, на северную окраину города. Большую часть времени я занимался банковскими кражами и постепенно разработал серию рекомендаций по их раскрытию. Я заметил, что особого успеха добивался там, где выявлял «автограф» – характерную черту для нескольких дел – краеугольный принцип нашего последующего анализа серийных убийств.

Мой единственный прокол в Милуоки случился, когда Герба Хокси заменил Джерри Хоган. Работа в Бюро вознаграждала немногим. Но одной из радостей были машины. Хоган гордился своим новым бирюзовым «фордом». Как-то для следственных мероприятий мне потребовалась машина, но, как назло, ни одной под рукой не оказалось. Хоган был на собрании. И я попросил его заместителя дать мне машину начальника. Тот нехотя согласился. Джерри вызвал меня в кабинет и наорал за то, что я пользовался его машиной, измазал ее и, хуже всего, вернул со спущенной шиной. А я этого даже не заметил. Мы с Хоганом прекрасно ладили, и, пока он метал молнии, я не удержался и рассмеялся. Это было явной ошибкой. В тот же день к вечеру меня поймал инспектор моего взвода Рэй Бирн.

– Знаете, Джон, – начал он, – вообще-то вы Хогану нравитесь. Но он хочет преподать вам урок и назначает в индейскую резервацию.

В те дни происшествие в Вундед-Ни, всколыхнувшее сознание общественности и заставившее задуматься о правах коренных американцев, было у всех на устах, и мы ненавидели резервации, как ненавидели гетто в Детройте. Правительство относилось к индейцам ужасно. Когда я впервые приехал в резервацию Меномини в Грин-Бей, то не поверил, что люди способны жить в такой потрясающей бедности, запустении и грязи. И поскольку большая часть традиционной культуры индейцев канула в Лету, они мне показались какими-то оцепеневшими. В результате непереносимых условий и исторически сложившегося безразличного и даже враждебного отношения правительства повсеместно распространился алкоголизм, участились случаи избиения жен и детей, обычным делом стали драки, убийства. А из-за недоверия индейцев к властям агент ФБР не мог рассчитывать на сотрудничество и помощь свидетелей.

Не оказывало содействия и местное Бюро по дедам индейцев. Не удавалось привлечь даже родных жертвы, которые опасались, что их обвинят в сотрудничестве с врагом. Часто случалось, когда мы узнавали об убийстве и выезжали на место преступления, что тело лежало уже несколько дней и кишело червями. Я работал в резервации больше месяца и расследовал по крайней мере шесть случаев убийств. Мне было страшно жаль этих людей, и я постоянно чувствовал себя подавленным, хотя по вечерам имел возможность возвратиться домой. Никогда мне не приходилось видеть какую-нибудь другую группу населения, которая настолько пришла в упадок. Несмотря на тяготы, работа в резервации Меномини дала возможность впервые серьезно заняться анализом картины преступления и стала мрачным, но полезным опытом.

Без сомнения, светлым событием во время жизни в Милуоки стало рождение в ноябре 1975 года нашей первой дочери Эрики. В день Благодарения мы обедали в местном клубе с друзьями Сэмом и Эстер, и в этот момент у Пэм начались схватки. А на следующий день на свет появилась дочь.

Я упорно трудился над случаями банковских ограблений и завершал образование. Ребенок же означал еще меньше сна. Но стоит ли говорить, что основные тяготы ложились на Пэм. Хотя и я почувствовал большую ответственность за семью. Отцовство наполняло гордостью, и мне нравилось наблюдать, как подрастает Эрика. К счастью, мне еще не приходилось сталкиваться со случаями убийства детей или насилия над ними, иначе это чувство мне бы так легко не далось. Зато когда в 1980 году родилась наша вторая дочь Лорен, я уже с головой погрузился в такие дела.

Вероятно, отцовство заставляло упорнее работать над собой. Я понимал: то, что я делал в настоящее время, не годилось для хорошей карьеры. Джерри Хоган советовал провести на оперативной работе десять лет, а потом задумываться о чем-то другом. Тогда бы я набрался опыта для должности заместителя старшего агента, а впоследствии и старшего и, может быть, мог бы рассчитывать на перевод в штаб-квартиру. Но с ребенком – а я надеялся, что появится и второй, – служба оперативного агента и вечные переезды из отделения в отделение не казались особенно привлекательными.