Хелен Раппапорт - Застигнутые революцией. Живые голоса очевидцев

Офис Дэвида Фрэнсиса, с балкона которого он мог наблюдать за улицей внизу, был расположен на втором этаже рядом со спальней и гостиной. Все помещения были очень тесными. Штаты посольства были укомплектованы не полностью, везде царил беспорядок. Гораздо хуже, по мнению Дэвида Фрэнсиса, было то, что кофе также был «не очень хорошего качества» {30} 30 Там же, p. 195. . Он любил принимать гостей и устраивать обеды с соотечественниками, поскольку скучал по своей большой семье, оставшейся в Сент-Луисе. Он часто приглашал американских предпринимателей (прежде всего руководителей филиала Государственного муниципального банка Нью-Йорка, недавно созданного в Петрограде) присоединиться к нему за обеденным столом. Кроме того, он подружился с американской светской львицей Джулией Грант, внучкой президента США Улисса Гранта, которая, выйдя замуж за русского аристократа, стала именоваться княгиней Кантакузиной-Сперанской (хотя ее приятели в американской общине несколько бестактно звали ее «княгиней Майк») и у которой был номер в гостинице «Европейская» [14] Джулия Грант и князь устроили пышную великосветскую свадьбу в 1899 году в одном из особняков сети «Астория» в городе Ньюпорт (штат Род-Айленд) с приглашением элиты Восточного побережья, которая одарила молодоженов алмазами, севрским фарфором, столовым серебром, украшенным монограммами, и драгоценностями от Рене Лалика. Джулия Грант была одной из американских «флибустьеров», вступивших в брак с русскими аристократами, и до революции являлась дуайеном Петроградского высшего общества. . Княгиня устраивала Дэвиду Фрэнсису пышные приемы, как и другие богатые аристократы, либо в своих городских особняках в Петрограде, либо в частных номерах своих любимых отелей.

С самого начала у Фила Джордана было сильно развито чувство ответственности за «губернатора», поскольку, как правило, очень многие привыкли обращаться к Дэвиду Фрэнсису со времени исполнения им должности в штате Миссури. Фил Джордан выступал в качестве телохранителя посла всякий раз, когда Франциск отваживался появляться на улицах Петрограда, и они совместными усилиями пытались ужиться с различными аспектами жизни русских – в частности, с русской кухней. Как сообщал Фрэнсис своему сыну Перри, «мы с Филом все еще стараемся найти общий язык с русской поварихой; Фил с огромным трудом объясняет ей, как следует готовить по-американски, так как она не понимает ни слова по-английски, а он не говорит по-русски» {31} 31 Jamie H. Cockfield, Dollars and Diplomacy, 23. . Помощь им вскоре подоспела в виде одной из знакомых Дэвида Фрэнсиса по путешествию на пароходе в Россию: мадам Матильды де Крам, русской, вернувшейся в Петроград и жившей неподалеку. Она стала постоянным гостем в посольстве, вызвавшись научить Дэвида Фрэнсиса французскому, а Джордана – русскому. Дружеские отношения Дэвида Фрэнсиса с мадам де Крам, которые предполагали, в частности, сопровождение ее на бегах в выходной день посла, изрядно напугали сотрудников посольства и контрразведки союзников, которые числили ее немецкой шпионкой, имевшей цель соблазнить нового недалекого и доверчивого посла {32} 32 Утверждения о том, что Матильда де Крам была шпионом, можно встретить, например, в издании: William Thomas Allison, American Diplomats in Russia, pp. 66–67; также в докладе генерала Уильяма В. Джадсона министру обороны США в издании: Neil V. Salzman, Russia in War and Revolution, pp. 267–270 (современная оценка ситуации с точки зрения человека, работающего в американском посольстве; Barnes (в разных местах) – также обсуждаются отношения между этими двумя людьми). [15] При отсутствии убедительных доказательств таких утверждений, а также с учетом предложений, что брак посла не был счастливым, представляется более вероятным, что одинокий Дэвид Фрэнсис, который любил красоток, просто испытывал удовольствие от общения с мадам де Крам и ее компании. .

Как бы то ни было, благодаря мадам де Крам смышленый Джордан вскоре уже был способен до такой степени объясняться на русском, что самостоятельно ходил по магазинам, утверждая: «Я хорошо справляюсь с этим, так как выучил язык». Вскоре он подобрал для посольства кухонные принадлежности и мебель, в том числе приличного размера столовой стол, за которым могли поместиться двадцать человек {33} 33 Barnes, pp. 199, 200–201. . Освоившись, Дэвид Фрэнсис мог уже обходиться без русской поварихи, и Джордан готовил ему завтраки, пока они не наняли «негритянского повара, очень черного негра из Западной Индии, которого звали Грин». Когда тот появился, Джордан был сильно удивлен тем, насколько «мало в Петрограде негров» и насколько «они не похожи на наших негров» {34} 34 ‘Missouri Negro in Russia is “Jes a Honin” for Home’, Wabash Daily Plain Dealer, 29 September 1916. . Дэвид Фрэнсис также отмечал в переписке со своей женой, что Фил, у которого была «относительно светлая кожа», настолько «светлая, чтобы сойти за белого», не выходил на улицу с поваром из Тринидада, потому что тот был «слишком черным» {35} 35 Там же, p. 207. . Джордан и Грин, похоже, проводили бо́льшую часть своего времени, «пускаясь во все тяжкие, чтобы добыть еду», и так или иначе чудом обеспечивали блюда для посольского стола, несмотря на крайнюю нехватку продуктов, для чего Джордану, с его примитивным русским, приходилось «бесстрашно шататься по улицам и торговаться на рынках, смешиваясь с разношерстной многоязычной толпой» {36} 36 Там же. [16] Что еще более важно, при поддержке Дэвида Фрэнсиса Джордан стал одним из двух американцев, получивших разрешение начальника полиции Петрограда фотографировать в городе. . Дэвид Фрэнсис, очевидно, сильно скучал по своим типично американским предметам роскоши: он месяцами ждал окороков и бекона, которые заказывал из Нью-Йорка, а два ящика шотландского виски, отправленные морским путем из Лондона, прибыли лишь в октябре {37} 37 Jamie H. Cockfield. Указ. соч., p. 56. .