Ричард Хэк - Герцогиня смерти. Биография Агаты Кристи

Скрывшись от всех в Уинтербрук-хаузе (напоминаем: чудный дом в стиле королевы Анны), Агата Кристи сочиняла очередную пьесу под названием “Нежданный гость”, но никак не могла сосредоточиться. “А что, если меня заставят произнести речь?” – назойливо крутилось в мыслях. Конечно, все будут ждать, что она что-нибудь скажет. Ее и так вечно тормошили, приставали с вопросами (мало им, что она, спрятавшись в укромном месте, исторгает из мозга тысячи слов, пишет и пишет!).

Но деваться было некуда. Агата, вздохнув, отправилась в Лондон за нарядом для грядущего торжества. От страха ее бросало то в жар, то в холод, то в холод, то в жар, которого хватило бы на то, чтобы вскипятить чайник. Светские рауты – как же она их ненавидела! Но Питер Сондерс человек неугомонный, и вот опять он обрек ее на страдания.

Надо сказать, в урочный день неугомонный Сондерс попросил Агату приехать загодя, чтобы у входа в банкетный зал виновницу торжества не перехватили раньше времени репортеры и фотографы, тогда будет “смазан” весь эффект ее представления гостям. Агата прибыла одна (домочадцы должны приехать позже) и сразу направилась к швейцару, поставленному у дверей.

Одета она была весьма элегантно: темное платье с изящными фалдами и рукавами из тонкого газа, которые прикрывали слишком полные руки, к корсажу была приколота бриллиантовая брошь. Ногти тщательно накрашены, волосы тщательно уложены в прическу, которую Агата выбрала для себя еще в тридцатые годы. На шее – тройное жемчужное колье (невероятно дорогое, приобретенное исключительно для подобных оказий), бриллиантовые серьги. Наряд дополняли белые перчатки до локтя и очаровательная вечерняя сумочка с цветочным узором.

Улыбнувшись стражнику, она сказала, что приехала на банкет.

“Пока пускать не велено, мадам, – сообщил тот и добавил: – Минут через двадцать, не раньше”.

Агата, помолчав, хотела объяснить, кто она, но передумала. И вот вам пожалуйста: виновница торжества и автор пьесы, ради которой все и затевалось, извинилась перед швейцаром за беспокойство и ушла.

К счастью, не так уж далеко: чтобы убить время, стала бродить по гостиничным коридорам и оказалась в комнате для отдыха. Там ее и обнаружил помощник Сондерса, Верити Хадсон, который привел ее назад, в банкетный зал. Когда Агату спросили, почему она не сказала стражу, кто она такая, в ответ услышали лишь это: “Почему-то не смогла. Растерялась”.

Репортер “Дейли мейл”, описывавший раут, узнав про этот казус, не упустил возможности его обыграть: “Вчера вечером в отель “Савой” вошла пожилая дама с серебряными волосами, на губах ее сияла теплая материнская улыбка. Дама направилась к банкетному залу, где вскоре должно было начаться грандиозное театральное торжество, но у дверей ее остановил швейцар.

“Пожалуйста, ваш билетик, мэм”, – потребовал он.

Но билетика у дамы не оказалось, поскольку вчерашнее торжество было устроено в ее честь”.

В “Автобиографии” Агата вспоминает, какое испытывала смущение, на собственном празднике чувствовала себя обманщицей. “Не скажу, что это был стыд, скорее… ощущение, будто я притворяюсь, мне и сейчас кажется, что никакая я не писательница, что я делаю вид, будто я писательница”.

Когда миссис Агата Кристи Мэллоуэн написала эти строки, на ее счету было шестьдесят девять книг, пятнадцать пьес и более сотни рассказов. К этому моменту ее произведения были переведены на сто пять языков.

23 МАЯ 1958. “ Весьма неожиданный ’’Вердикт“ – пьесу Агата Кристи приняли прохладно” – крупными буквами напечатала “Таймс”, так оценил рецензент премьеру, состоявшуюся накануне в театре “Стрэнд” (на улице Олдвич). Это был самый деликатный из появившихся отзывов.

Вероятно, Питер Сондерс должен был тщательнее следить за постановочным процессом, тогда бы он заметил опасные симптомы грядущей неудачи, точнее говоря, оглушительного провала. Но, увлекшись празднеством в “Савое” в честь “Мышеловки” и щедрыми дифирамбами, Сондерс пустил на самотек репетиции “Вердикта”. Зато не преминул сделать огромную “угловую” маркизу со своей собственной фамилией. Эту маркизу было видно со всех сторон.

Надпись из ярких ламп, этакий манящий маяк, должна была выглядеть таким образом: “ПИТЕР СОНДЕРС ПРЕДСТАВЛЯЕТ “ВЕРДИКТ”. Девять лет назад он поместил на рекламной маркизе в качестве “наживки” имя самой Агаты Кристи, и тогда этот трюк значительно поспособствовал успеху пьесы “Убийство в доме викария”.