Дэвид Брукс - Бобо в раю. Откуда берется новая элита

Что же именно могло так не нравиться лидерам студенческого движения в свадебной секции «Нью-Йорк таймс» 1959 года? Специфические культурные изменения, предвестником которых стал образованный класс, будут рассматриваться в последующих главах. Однако краткий список не будет здесь лишним, поскольку тип мышления, сложившийся, когда образованный класс находился в радикальной стадии, продолжает влиять на образ мыслей и сегодня, когда он стал господствующим. Так вот студенты-активисты презирали брачующихся со страниц «Таймс» за то, что воспринималось ими как конформизм, формализм, традиционализм, четко расписанные гендерные роли, поклонение предкам, привилегированность, беззастенчивый элитизм, несклонность к рефлексии, самодовольство, сдержанность, богатство, воспринимаемое как нечто само собой разумеющееся, душевная черствость.

Позднее мы подробно поговорим о сопутствующих этим процессам культурных сдвигах, однако в общем и целом можно сказать, что радикалы-шестидесятники предпочитали богемное самовыражение и презирали предшествовавшую им элиту за строгий самоконтроль. Надо отметить, что их усилия по искоренению норм и обычаев старой элиты обошлись обществу недешево. Старые авторитеты и сдерживающие факторы были упразднены. Для миллионов граждан это было настоящее, зачастую катастрофическое крушение общественных устоев, и силу этого крушения можно оценить по резкому скачку в статистике разводов, преступности, наркомании и внебрачных детей.

Страница свадебных объявлений «Нью-Йорк таймс» конца 1960-х – начала 1970-х отражает контрасты и противоборства этой непростой эпохи. Начнем с того, что раздел стал значительно меньше. Если в июньском выпуске 1959 года рассказывалось о 158 свадьбах, то в конце 1960-х – начале 1970-х в таком же июньском выпуске их было порядка 35. Идущие в ногу со временем молодые не желали сообщать о своем бракосочетании на страницах, считавшихся бастионом элитизма и устаревших ритуалов. Среди тех, кто решался напечатать объявление, наблюдается удивительная двойственность. Одни как будто не замечают бушующих вокруг них перемен. По этим абзацам по-прежнему щедро рассыпаны упоминания о членстве в «Джуниор Лиг», частных школах, знаменитых предках и балах дебютанток. Эти брачующиеся как будто вовсе не отличаются от своих предшественников из 1950-х. Однако несколько столбцов теперь занимают описания свадеб, где все присутствующие были босиком, а сама церемония напоминала ритуал языческого солнцеворота. В другом объявлении говорилось, что, избавившись от традиционных условностей, жених и невеста сами написали свои клятвы верности, а на свадьбе у них играла рок-группа. На самом деле практика написания собственных клятв верности обозначила поворотный пункт. Те, кто клялся по-старому, связывали себя с предшествующими поколениями и занимали свое место в великой цепи традиции. Те же, кто составлял свои клятвы самостоятельно, выражали свою индивидуальность и свое стремление к созданию институций, отвечающих индивидуальным потребностям. Они предпочитали видеть себя скорее создателями, нежели наследниками традиций. Таким образом, они соблюдали первую заповедь образованного класса: «Создай свою индивидуальность».

Конечно, самая знаменитая свадьба этой эпохи была сыграна в последней сцене «Выпускника». Элейн в исполнении Катарины Росс немного поспешно, однако соблюдая весь положенный церемониал, выходит замуж в современном здании пресвитерианской церкви в Санта-Барбаре за накрахмаленного белокурого доктора, типичного WASP’а. Мы уже поняли, что он ретроград по тому, как он делал ей предложение: «Из нас получится отличная команда», – в этой фразе отразилась и душевная черствость WASP-культуры и свойственный ей состязательный дух. Под конец церемонии в церковь вбегает взъерошенный Бен и, забравшись на хоры, начинает колотиться в стеклянную стену над нефом и звать Элейн. Невеста смотрит на него, потом на злобные лица родителей и жениха и решает убежать с Беном. Мать Элейн, миссис Робинсон шипит: «Слишком поздно», – на что Элейн выкрикивает: «Только не для меня». Бен и Элейн отбиваются от родственников и гостей и запрыгивают в рейсовый автобус. В течение долгой финальной сцены они едут в этом автобусе, сидя бок о бок, Элейн в свадебном платье, и сперва они, конечно, счастливы, но потом эйфория постепенно проходит, и они уже выглядят немного испуганными. Они уже свернули с навязанной им дороги, но каким путем пойдут дальше, они еще не придумали.