Йорг Циттлау - От Диогена до Джобса, Гейтса и Цукерберга. «Ботаники», изменившие мир

Когда мать со старшей дочерью уехала на двухгодичный курс лечения, дети остались с отцом в Варшаве. В доме Склодовских пропала суматоха и шумная возня. Дни и ночи дети добросовестно занимались учебой. Отдых был только по субботам, когда отец всегда в одно и то же время читал им вслух «Дэвида Коперфилда». Не было никаких поцелуев и объятий, но, по крайней мере, это никак не влияло на их интеллектуальные способности.

Неудивительно, что в такой семье родились умные дети. Мария же превзошла всех. В четыре года она пошла в школу, к этому времени девочка уже умела читать. Если ей что-то зачитывали из книги, она легко повторяла наизусть услышанное. Другие ученики в классе были на год-два старше Мани, но это ничуть не помешало ей стать лучшей ученицей.

Когда Бронислава вернулась с лечения, ей стало еще хуже, чем прежде. Несмотря на достаток семьи, дом поразил тиф, умерла старшая дочь. Мать окончательно потеряла желание жить – она скончалась в мае 1878 года. Маня переживала глубокую депрессию. Многие месяцы она пряталась в каком-нибудь уголке и плакала. Еще она делала то, что позднее, будучи уже взрослой, делала всегда, когда на душе становилось плохо: отдавалась миру книг. Марии удавалось справляться с кризисными ситуациями, потому что она заставляла себя сосредоточиваться на определенной теме, отвлекавшей от тягостной действительности. Такой механизм – типичный для ботаников – превратился в важный двигатель ее гениальности.

В 1879 году Маня перешла в русскую гимназию. Польша тогда находилась под господством царской монархии, и власти пытались «русифицировать» Варшаву. Положение в стране, которую постоянно кто-то завоевывает и пытается «деполитизировать» [7], было непростым. Этого хватило, чтобы испортить атмосферу в школах. Маня скоро узнала, что это значит: учителя начали придираться к ученикам-полякам, но у нее было достаточно чувства собственного достоинства, чтобы отбивать нападки педагогического персонала. Однажды учительница отругала ее за дерзость и сказала: «Я запрещаю тебе смотреть на меня сверху вниз». Маня, которая была на голову выше педагога, сухо бросила: «А если я по-другому не могу?» Несмотря ни на что, она окончила гимназию с самыми лучшими результатами, когда ей еще не было 16 лет.

Однако Мария подорвала свое здоровье. Удары судьбы прошлых лет оставили глубокие раны в ее душе и все больше сказывались на физическом состоянии. Часто она весь день лежала в темной комнате, почти не разговаривала и очень мало ела.

Отец понял, что нужно срочно что-то предпринимать, и отослал Маню в деревню к двум братьям своей покойной жены – Хенрику и Владиславу Богуским. Маня вскоре поняла, что эти люди разительно отличаются от ее отца. Они считались в семье белыми воронами: Хенрик имел репутацию недалекого простофили, живущего за счет доходов жены, а Владислав пользовался славой бездельника, который любил музыку и литературу и надеялся жениться на женщине с хорошим приданым. Такая атмосфера праздной жизни подействовала и на Марию. Научная литература отправилась под кровать, книги уступили место бадминтону, рыбалке и собиранию ягод. Они слушали музыку и делали всякие глупости, а в гости постоянно приходили интересные люди. Маня расцвела как никогда. Она писала своей школьной подруге Казе: «Иногда я смеюсь просто так и думаю, что выгляжу глупо, но мне все равно нравится». Наконец она получила детство, которого лишилась.

Примерно через полгода Маня переехала к другому дяде, который жил намного южнее – в Карпатах. Он был талантливым скрипачом, и в этот раз Мария попала в дом, наполненный книгами, музыкой и искусством. Особенно заманчивым был «кулиг» – смесь танцев, костюмированного бала и прогулки на лошади. Здесь красивая девушка открыла свою совершенно новую сторону: «Ты не представляешь, насколько восхитительны эти праздники – особенно когда девушки и парни так красиво одеты». Замученный одинокий ребенок из Варшавы в поисках веселья с удовольствием превратился в деревенскую простушку. «Из Кракова приехали два симпатичных парня, которые к тому же еще были и отличными танцорами. Таких хороших танцоров теперь нигде не найти… Однажды последнюю мазурку мы танцевали в восемь часов утра, уже при дневном свете… Наши туфли мы выбросили, они совсем стерлись от танцев».

В деревне Мария прожила около года, и проведенное здесь время имело неоценимое значение для становления ее личности. Когда математик вспоминала о тех днях, у нее в глазах всегда появлялся блеск. Если бы не было тех счастливых моментов, ее, возможно, постигла бы судьба многих несчастных ботаников, одиноко прозябавших со своими талантами и одержимостью, погруженных в ощущение бессмысленности происходящего вокруг. Может быть, в отчаянии она вышла бы замуж за какого-нибудь человека, который бы не ценил ее способности. Или во время приступа депрессии она покончила бы жизнь самоубийством. Однако когда Мария вернулась из деревни, у нее было достаточно сил, чтобы не только продолжать жить, но и двигаться дальше по намеченному пути.