Грэм Робб - Жизнь Бальзака

Наконец, прибегали к методам откровенно запрещенным. Так, на титульном листе четвертого романа, сочиненного Бальзаком и вышедшего в конце 1822 г., значится: «“Столетний старец, или Два Беренгельда”, сочинение Луиса; издано Орасом де СентОбеном» 228. Многие критики признавали мнимое авторство Луиса «странным». Бальзак, конечно, подражал, но вовсе не «Монаху» Луиса, а «Мельмоту» Метьюрина. В «Столетнем старце» речь идет о 400-летнем чудовище, которое омолаживается, убивая молодых женщин и высасывая из них «жизненные флюиды». Возможно, приписывание своего сочинения Луису в самом деле «странно», но по другим причинам. Зачем Бальзаку сваливать авторство на другого? Затем, что фамилия Луис гарантировала большой спрос, а Луис, в отличие от Метьюрина, умер в 1818 г. Метьюрин же в то время был еще жив и активно занимался творчеством. Позднейшая повесть «Мельмот Прощенный» (1835), в которой Бальзак не скрывает, что подражает Метьюрину, – одна из слабейших повестей в «Человеческой комедии». Может быть, так отомстил ему уже умерший к тому времени писатель?

После двух первых романов Бальзак стал писать сам, а Лепуатвен принял на себя роль его литагента. Для молодого человека с романтическими идеалами то был шаг необыкновенно зрелый. Он свидетельствует о высоком профессионализме и, возможно, о переходе на новую ступень творчества, на которой техника и даже искусство пародии не менее важны, чем идеи и «искренность». Сидя в Вильпаризи, в бывшей комнате Лоры, гостя у нее в Байе, время от времени наведываясь в Маре и уезжая в Турень «для поправки здоровья», Бальзак овладел двумя самыми популярными жанрами: «черным романом» (roman noir), и «веселым романом» (roman gai). Его третий роман и второй опубликованный относился к жанру «веселого». «Жан Луи, или Найденыш» (Jean-Louis ou La Fille Trouvée) – тогдашний эквивалент дешевого комедийного фильма, набитого до отказа нелепыми совпадениями, похищениями и другими формами мошенничества. Герой – юноша из рабочей семьи с хорошо развитым чувством юмора и прекрасным телосложением. Женщины находят его неотразимым, но Жан Луи остается трогательно верным своей Фаншетте. Поскольку действие происходит в 1788 г., герой, этакий Бинг Кросби во фригийском колпаке, отпускает цветистые плебейские шуточки о прогнившей насквозь аристократии. Несмотря на свою слабость, местами роман получился излишне смелым, судя по озабоченному письму от Юбера, в котором издатель просит Бальзака убрать из текста слова «свобода», «народ» и «деспотизм»: издатель против, как он пишет, «бунтарского пыла».

Более серьезные намерения Бальзака, в которых не входило подстрекательство к мятежу, пока едва заметны. Например, в «Клотильде» содержатся намеки, что эти яркие персонажи должны стать типажами, обобщающими определенную эпоху или общий взгляд на тогдашнее общество. «Сцен человеческой жизни» там хватает, замечает лорд Р’Ооне, «но редко нам предлагают сцены из жизни великих масс, называемых народами». Иногда его поистине пророческие замечания кажутся просто отговорками. Задача более насущная была куда менее абстрактной. «Моя репутация растет каждый день, как видно из следующего обзора» 229:

«Бирагская наследница» – продана за 800 франков.

«Жан Луи» – продан за 1300 франков.

«Клотильда Лузиньянская» – продана за 2000 франков.

Сообщая, что продал «Клотильду» за две тысячи франков, Бальзак принимал желаемое за действительное: гонорар зависел от количества проданных экземпляров романа. К счастью, Бальзак написал «Клотильду» за два месяца. Судя по его собственным подсчетам, это значит, что он писал по двадцать страниц в день. Некоторое время казалось, что единственное его препятствие – время. Самый ранний сохранившийся список намерений относится к 1822 г. Он озаглавлен так. «ПРИКАЗ! Зарабатывать 3000 франков, иначе – позор, нужда и т. д.». Самые неотложные дела Бальзак поделил на семь колонок: шесть мелодрам, два водевиля («Два Магомета» и «Гаррик»), одна опера, семь романов, одна комедия, три брошюры (одна озаглавлена La Politique Mise à Nu (Политические изобличения). Колонка «Трагедии» пуста.

Пока он писал, времени на то, чтобы думать, оставалось мало. Бальзак верил в свои романы, когда они еще не до конца сформировались. Он мчался вперед, подпитываясь чистой энергией и ясным представлением об идеале; но, как только чернильница пересыхала, он мрачнел и отзывался о своих творениях как о чем-то постыдном. Через два месяца после того, как он написал хвалебную рецензию, спустя чуть больше года после знакомства с Лепуатвеном, он пишет сестре Лоре очередное письмо. Лора не получит «Бирагскую наследницу», потому что с глаз ее брата упала пелена: «Это совершенная ерунда; я не знаю ее истинной ценности, хотя гордость еще нашептывает, что она не хуже остального, что я издал». Что касается «Жана Луи», «там есть несколько неплохих шуток», зато сюжет «отвратителен». По крайней мере, он понравился экономке. Бальзак однажды вернулся домой и увидел, что экономка хохочет: «Ах, сударь! Какая смешная книга!» Ее реакция была тем более приятной, что она находилась «на пороге смерти». Но такой ли публике Бальзак надеялся понравиться? Буржуазная аудитория отнеслась к его творениям не так сочувственно. Бальзак поехал в Байе навестить Лору. 5 августа 1822 г. г-жа Бальзак написала дочери, зная, что Оноре увидит письмо или ему о нем расскажут 230. Она была вне себя от ярости: он отказался следовать ее совету относительно самых кровожадных эпизодов в «Клотильде». Сцена, в которой у злодея вырывают сердце, «в высшей степени нереалистична, да и в любом случае проделать такое невозможно». «Лора, почему ты не посоветовалась со мной? Мне не терпелось узнать твое мнение. Как ты относишься к “просторным окнам”, “тонким лучам света”, бесконечному повторению прилагательного “учтивый”, “вкрадчивым движениям”, которые поминаются к месту и не к месту… и тысяче других вещей, которые свидетельствуют о дурновкусии худшего разбора, которого мы ранее не замечали, потому что милый Оноре читал нам главы из своих романов с таким пылом и такой страстью?» «Оноре считает себя поэтом, но я всегда придерживалась мнения, что он – не поэт». «Клотильда», продолжала г-жа Бальзак, служит доказательством его ребяческих надменности и упрямства; а он вдобавок так обидчив! Его губят молодые вертопрахи, с которыми он подружился. Она показывала роман своим ближайшим друзьям, и все они с ней согласны.