Грэм Робб - Жизнь Бальзака

Бальзак изголодался по светской жизни, свободной от профессиональных забот. Важное обстоятельство: он больше не хотел путешествовать один. Он тосковал по «забавам». Итальянское общество порадовало его, так как в нем он нашел очарование без притворства: «секретаря»-трансвеститку ни за что не приняли бы в парижских салонах. Впоследствии он изменит свое отношение к Италии, особенно после второго визита туда в 1837 г., когда выпустили памфлет, обвинявший писателя, чьи романы начали появляться в переводах на итальянский с начала 1830-х гг. 763, в том, что он изображает всех итальянцев предателями родины и прелюбодеями 764. Повесть «Массимилла Дони» (Massimilla Doni, 1837) – восхваление мира, где «всякой страсти находится предлог» 765и где «утро проходит с любовью, вечер с музыкой» и – вежливое признание – «ночь во сне» 766.

Лишь в феврале 1837 г. Бальзак сумел вновь посетить страну, которую так полюбил. По возвращении его ждала весть о смерти Лоры де Берни. Траур наконец заставил его последовать советам врача: «Я уступил и проспал от пятнадцати до восемнадцати часов три дня кряду». Время для сна было выбрано наихудшее. Его «плавающий долг» достиг суммы в 151 тысячу 514 франков (в нынешнем эквиваленте около 455 тысяч фунтов), из которых всего 40 тысяч были «безопасным» долгом перед родственниками и друзьями. Слухи о том, что его вот-вот бросят в долговую тюрьму, «заморозили» его кредит; и, как он часто замечает, не было субсидий от правительства, на которые можно было надеяться, так как правительство «боялось, что его одурачат умные люди – как будто можно долго симулировать гениальность» 767.

Потребовались крайние меры. Приняв их, Бальзак революционизировал французскую литературу и значительно увеличил количество своих читателей; но они же привели к новому критическому положению, из-за которого его вторая поездка в Италию стала не столько экскурсией, сколько полномасштабным отступлением. Сначала Эмиль де Жирарден, чья ежедневная газета «Пресса» нанесла последний удар «Парижской хронике», попросил у Бальзака роман. Жирарден понимал, что новости, которые нравятся публике, на самом деле новостями не являются. Если бы он мог заполнить треть газеты популярным романом, тиражи бы возросли. Может быть, он имел в виду нечто вроде «Записок Пиквикского клуба» Диккенса, которые начали выходить в ежемесячных приложениях в апреле 1836 г., когда Диккенсу было всего двадцать четыре года. Бальзак предложил Жирардену «Старую деву», которая, таким образом, стала первым французским романом-фельетоном, или романом с продолжением. «Старая дева» была опубликована в двенадцати ежедневных выпусках начиная с 23 октября 1836 г. 768Впоследствии Бальзак будет почти все свои романы продавать дважды: один раз газете, один раз издателю. Те самые газеты, которые Бальзак прежде так презирал, открыли для него огромный новый рынок. Но существовали и трудности, с ними он так и не справился до конца, и они до некоторой степени оправдывают его критическое отношение к прессе. В отличие от Эжена Сю, который просто нес бред от начала до конца куска, понятия не имея о том, что будет дальше, Бальзак вживался в свой замысел и расширял его, пока он не становился единым целым. Как мог он каждую неделю выдавать сюжет по кускам? Другая трудность состояла в том, что вкусы любителей газет и любителей романов различаются. Читатели газет требовали, чтобы каждый выпуск заканчивался «на самом интересном месте». Их вполне устраивала упрощенная психология, незамысловатый сюжет и благопристойность, чтобы можно было без вреда дать роман жене и детям. Подобным запросам не совсем соответствовал рассказ Бальзака о пожилой женщине и ее сексуальных потребностях. В газету потоком поплыли жалобы, на что Бальзак, в свою очередь, жаловался в предисловии к «Служащим» в 1838 г.: «Наши читатели, которые с радостью читают чудовищные подробности в «Газетт де Трибюно» (печатавшей отчеты о судебных процессах. – Авт. ) и позорную ложь в рекламных объявлениях, подняли крик над слишком пышными грудями мадемуазель Кормон» 769. Труд оказался мучительным. Разделив роман на отрывки одинаковой длины, Бальзак делал все, что мог, чтобы втиснуть его в колонки «Прессы». Его уверенность в себе пошатнулась, особенно на следующий год, когда в той же газете появился анонс «Служащих», а читатели в ответ писали, что роман скучный и глупый: «Если так, значит, я в самом деле серьезно ошибся» 770. Другие газеты обрушились с критикой на Бальзака, хотя на самом деле они нападали на Жирардена. Авторы рецензий на «Старую деву» притворялись, будто ничего не понимают или шокированы; они высмеивали пристрастие автора к френологии, физиогномике и характерологии 771. «Так, – издевается рецензент в «Шаривари», – г-н де Бальзак расскажет вам, что, если мужчина идет с левой ноги, значит, у него склонность к северным языкам. Если женщина по привычке завивает волосы в тугие кудряшки, можете быть уверены, что она хорошо варит абрикосовое варенье» 772.