Грег Фаррелл - Крах Титанов - История о жадности и гордыне, о крушении Merrill Lynch и о том, как Bank of America едва избежал банкротства

Билл Шрейер, бывший генеральный директор компании с 1984 по 1993 год, отвел Смита в сторону после встречи с Тейном, чтобы похвалить за то, что он высказал свое мнение перед камерой.

– Ты был на высоте, и твой отец гордился бы тобой, – сказал Шрейер.

Смит был польщен его похвалой, особенно потому, что она исходила от человека, который немало постарался, чтобы О’Нил занял место генерального директора в первую очередь.

Было еще одно, чем Тейн хотел бы отличаться от О’Нила, и это касалось кабинета его предшественника на 32-м этаже, из окон которого открывался прекрасный вид на статую Свободы, нью-йоркскую гавань и реку Гудзон.

Тейна непроизвольно передернуло, когда он в первый раз увидел внутреннее убранство кабинета О’Нила. Он не мог себе представить, чтобы здесь можно было принимать наиболее важных клиентов и инвесторов компании. Он уделял особое внимание своему кабинету в Goldman Sachs вплоть до того, что оплачивал особые детали обстановки из собственного кармана. (Таковы были правила для сотрудников Goldman Sachs: они получали впечатляющую зарплату, но фирма неохотно оплачивала личные расходы.) Теперь, когда Тейн стал руководителем глобального инвестиционного банка, его кабинет должен соответствовать его статусу. Его жена Кармен, работавшая продавцом Pottery Barn and Bloomingdale в начале своей карьеры, пришла, чтобы осмотреть помещение, и согласилась с тем, что оно нуждается в полной реконструкции. Они наняли Майкла Смита – специалиста по дизайну интерьеров для богатых и знаменитых, чтобы тот переделал три комнаты.

Татуайлер, уделявшая особое внимание имиджу своего руководителя, полагала, что проведение реконструкции не очень хорошо отразится на имидже. Однажды она осторожно предложила Тейну оплатить ее из собственного кармана, но он ее проигнорировал. Именно это решение в дальнейшем будет преследовать его.

После того как известный дизайнер осмотрел помещение, он предложил сделать кабинет по-европейски элегантным, заполненным дорогим антиквариатом. Но перед началом реконструкции Тейн должен был утвердить все расходы.

Счет, поступивший от Смита, включал следующие позиции:

Стол на одной ножке красного дерева: 25 000 долларов

Рабочий стол в стиле Георга IV: 18 000 долларов

Низкий горизонтальный шкаф XIX века: 68 000 долларов

Ковер в конференц-зал: 87 000 долларов

Небольшой ковер: 44 000 долларов

Стулья для гостей: 87 000 долларов

Комод с ножками: 35 000 долларов

Кофейный столик, изготовленный на заказ: 16 000 долларов

Люстра для отдельной столовой: 13 000 долларов

Зеркало в столовую: 5000 долларов.

Список этим не ограничивался. Самые большие затраты приходились на выплаты рабочим и оплату реконструкции, которые вместе с гонораром Майкла Смита составляли 800 000 долларов. Общая сумма равнялась 1,2 миллиона долларов.

Тейн передал счет для ознакомления руководителю отдела глобальной корпоративной службы (global corporate services department). Генеральный сказал, что он хотел вычеркнуть одну позицию из списка – что-то для приемной за 15 000 долларов. В остальном список он одобрил.

Предыдущая команда управленцев растрачивала деньги акционеров на внешние атрибуты и льготы, связанные с руководящими должностями

Татуайлер достался кабинет бывшего главы по связям с общественностью Джейсона Райта. В отличие от своего босса она ясно дала понять своим новым подчиненным, что мебель и элементы декора в кабинете предшественника ее устраивают. Это было скрытым посланием, которое дошло до сотрудников PR-отдела и в котором речь шла о том, что предыдущая команда управленцев растрачивала деньги акционеров на внешние атрибуты и льготы, связанные с руководящими должностями. И не важным казалось то, что реконструкция, затеянная в кабинете Тейна, обесценивала это послание.

Чаи проявил такую же скромность в отношении своего нового кабинета. Рабочие, помогавшие вынести вещи предшественника Чаи на посту финансового директора Джеффа Эдвардса, оставили стикеры на стенах в тех местах, где висели картины Эдвардса. Начиная с первого рабочего дня Чаи эти стикеры оставались на своих местах.

Чтобы подчеркнуть тяжелое финансовое положение компании, Чаи и Татуайлер часто спускались на обед вниз, в столовую компании, и заказывали те же самые блюда дня, что и рядовые сотрудники. Флеминг и другие инвестиционные банкиры предпочитали обедать в столовой для руководящего состава на 33-м этаже, которая при Факахани, который был знатоком вин, превратилась в элитный ресторан. Ни Татуайлер, ни Чаи не желали иметь ничего общего с проявлениями роскоши, оставшимися со времен О’Нила.