Грег Фаррелл - Крах Титанов - История о жадности и гордыне, о крушении Merrill Lynch и о том, как Bank of America едва избежал банкротства

Обычно спокойный и деловой, О’Нил теперь не стеснялся в выражениях

Но после еще одного обсуждения с главой службы внутреннего контроля Гари Карлином Эдвардс и сотрудники отдела по связям с инвесторами решили из осторожности сообщить инвесторам, что списания по CDO «оцениваются» в 4,5 миллиарда долларов. В 9 утра информационные агентства распространили это объявление. Ровно через семь минут О’Нил позвонил казначею Эрику Хитону и стал кричать, требуя сказать ему, кто вставил слова «оцениваются» в пресс-релиз. Обычно спокойный и деловой, теперь он не стеснялся в выражениях, употребляя нецензурные слова, образованные от fuck, что было на него не похоже. Затем он обратил свой гнев на Эдвардса, обрушив град выражений на букву f, на финансового директора, которого обвинял в добавлении слова «оцениваются». Это предупреждение должно было дать инвесторам знать, что компания в данный момент испытывает самые серьезные проблемы, кричал О’Нил. А выражение «оцениваются» означает, что в компании и не подозревают о масштабе проблем!

В последующие дни он уже не был прежним Стэном – грозным, но решительным лидером, который спас финансовый корабль после нападения террористов 11 сентября 2001 года. Подчиненные, которым случалось бояться его неудовольствия, теперь видели, как их хладнокровный и уверенный в себе гендиректор двигался по своему офису неуверенно, как боксер, который только что получил удар в голову на ринге. О’Нил остался на ногах, но бой им был уже проигран.

Через несколько дней после рассылки предупреждения исполнительный помощник О’Нила позвонил Джону Брейту, бывшему риск-менеджеру, который проводил собственное исследование в отношении рисков компании, связанных с субстандартными ипотечными кредитами, и пригласил на встречу с генеральным директором. До начала и во время проведения расследования Пит Келли узнал от Брейта о масштабе убытков, понесенных компанией, – их размер значительно превышал цифру, которую сообщили акционерам 5 октября. Келли довел это до сведения Флеминга, который передал информацию О’Нилу.

Брейт пришел в кабинет О’Нила (последний раз он разговаривал с генеральным директором в 2005 году) и ознакомил его со своими оценками рисков, связанных с CDO. Вместо 4,5 миллиарда, о которых было объявлено 5 октября, убытки составят почти вдвое большую цифру, пояснил Брейт. Самые рискованные ценные бумаги, известные как «CDO в квадрате», полностью обесценились, объявил Брейт. Что касается мезонинной части (mezzanine portions) CDO, состоящих из большого количества субстандартных ипотечных кредитов, то они, по приблизительным оценкам, вероятно, потеряли половину своей стоимости. Но самую крупную позицию – суперприоритетные CDO (super senior) на сумму около 35 миллиардов долларов – так и не смогли оценить должным образом, объяснил Брейт. Даже после ухода Семерджи FICC-отдел продолжает настаивать на том, что они приобрели страховки и использовали компенсирующие короткие позиции, чтобы уберечь компанию от убытков, поэтому 35-миллиардная сумма обязательств не будет обесцениваться. Это не так, сказал Брейт. Если на рынке ипотечного кредитования продолжится спад, а все индикаторы указывают на это, то компании, застраховавшие эти позиции, станут получать слишком много требований о выплате компенсаций и не смогут их выполнить, и от других коротких позиций польза будет не большая. Позиция стоимостью 35 миллиардов долларов будет просто уничтожена.

Было очевидно, что О’Нил так и не понял всей глубины проблем компании

О’Нил выглядел так, будто его сейчас стошнит. Всего несколько дней назад он набросился на Хитона, Эдвардса и остальных за то, что они добавили слово «оценивается» к объявлению о списании 4,5 миллиардов долларов. Было очевидно, что он так и не понял всей глубины проблем компании. Он заявил во всеуслышание, что списания составят всего 4,5 миллиарда, а теперь выходит, что потери компании на порядок выше этой величины. Когда компания через две недели объявит о прибылях в третьем квартале, ей придется обнародовать сумму вдвое большую и добавить предупреждение о том, что дела могут обстоять еще хуже.

В следующие несколько дней эмоции О’Нила зашкаливали, его состояние менялось от полной беспомощности, вызванной осознанием, что проблемы были слишком велики, чтобы он мог с ними справиться, до маниакальной заботы о будущем компании.

В один из солнечных октябрьских дней этого периода в его кабинет на 32-м этаже зашел Тоси, чтобы обсудить некоторые вопросы относительно предложенной им идеи создания банка проблемных активов (bad bank). Кабинет гендиректора был современным, гладкие стены отделаны белым пластиком, а в центре находился большой овальный рабочий стол, за которым О’Нил проводил совещания со своими подчиненными. Повсюду стояли со вкусом подобранные предметы искусства, привезенные из Африки, – часть личной коллекции О’Нила. Тоси, чей обмен веществ был столь быстрым, что он не нуждался в чашке кофе по утрам, нервничал больше обычного, когда приходил в кабинет О’Нила: у гендиректора был такой крутой нрав, что если человек входил в кабинет не совсем подготовленным, то хозяин мог буквально порвать его на части вне зависимости от того, кто еще находился в кабинете.