Милорад Павич - Биография Белграда

В заключение хотелось бы вернуться назад и сказать несколько слов о том, как женская и мужская манера письма Евфимии соотносится с их материализацией. Строки, выразившие материнские чувства, отлиты в металле, в триптихе из позолоченного серебра, а «Похвала князю Лазарю» вышита золотом на ткани покрывала. Возможно, что «женская» манера Евфимии смотрит в вечность, она отлита в прочном материале, а «мужская», описывающая смерть князя Лазаря, воплотилась в материале, чей век ограничен, лишь буквам досталась царственная материя – золотые нити.

Хорхе Луис Борхес как-то раз вспомнил, что в молодости он мечтал увидеть лица первых ста своих читателей. Не пришло ли время нам, в начале XXI века, задуматься над тем, как будут выглядеть лица ста последних читателей?

Невероятной кажется уже сама постановка вопроса, и, возможно, вызывает недоумение то, что он задан именно сейчас. Ведь за все время существования письменности люди никогда не читали столько, сколько читают сегодня. В конце прошлого века во Франции провели праздник «мании чтения». Радость чтения известна каждому грамотному жителю нашей планеты. Книжная ярмарка во Франкфурте, одно из крупнейших мероприятий такого рода, ошеломляет посетителя количеством новых заглавий. И тем не менее.

В таких авторитетных изданиях, как «Нью-Йорк таймс», за подписью известных писателей появляются заметки вроде той, что была озаглавлена «Конец книги?» (1992 ). Сможет ли компьютер уничтожить книгу, смогут ли электронный текст и цифровые технологии вытеснить привычную типографскую книгу, напечатанную на бумаге? Что будет с чтением в кровати? И эти, и многие другие вопросы сопровождают генеральную уборку в нашем огромном общем читальном зале.

Эпоха Водолея, уже вступившая в свои права, имеет два признака: максимальное ускорение и максимальное уменьшение. Компьютеры считают быстрей, чем человеческий мозг, а их ложная бесконечность и фальшивая вечность вытесняют язык, слишком медленный и слишком прямолинейный для того, чтобы соответствовать требованиям цивилизации, осуществляющей коммуникацию с помощью знаков и картинок.

Компьютеры, берущие на себя роль телевизоров, становятся все миниатюрней, а в обозримом будущем они сольются с мобильными телефонами и растворятся в жидком кристалле мониторов, уменьшение размеров которых не влияет на качество передаваемого изображения. При этом при передаче SMS-сообщения по мобильному телефону, имеющему ограниченное пространство для букв, язык утрамбовывается до невероятно экономичного минимального состояния и вследствие этого подвергается порче. Как только мы начинаем набирать текст сообщения, мобильник, представляющий собой мощную счетную машину, угадывает то слово, которое мы только собираемся сказать, и заканчивает его раньше, чем мы успеваем перенести его на экран. Эти устройства, угадывающие наши мысли еще до того, как они высказаны, обгоняют нас и устремляются в будущее, оставляя нас на полпути к цели.

Такие особенности нашего времени дают нам все основания задаться вопросом: а не придется ли нам в недалеком будущем встретиться с поколением, которое вообще перестанет читать художественную литературу? Не перестанет ли литературная критика обращать внимание на новые книги? Честно говоря, она и сейчас уже ведет себя так, словно не существует. Зачем писать о книгах, которые забываются сразу же, как только их прочтешь? Есть много писателей, которые пишут именно такие книги, и именно они снабжают горючим книгоиздателей. И пишут они их исходя из предположения, что у литературы нет «завтра» и нет «вчера». Имеет смысл поработать только над созданием текста для одноразового использования. Специалисты, проводившие опрос в американских школах, пришли к выводу, что американский школьник уже не читает художественную литературу. Поскольку я уверен, что будущее литературы зависит не от писателей, а от читателей, меня не удивляет тот факт, что некоторые писатели пытаются выбраться из этой западни, перекладывая часть ответственности за судьбу своего произведения на читателя. В связи с этим уместно было бы поставить вопрос, что сегодня представляет собой чтение.

Нынешний читатель сталкивается с относительно новым явлением и новым видом текста, который предлагает ему относительно новый метод чтения литературного произведения. Речь идет о нелинейном повествовании и интерактивной литературе.