Уолтер Айзексон - Эйнштейн. Его жизнь и его Вселенная

В зале присутствовали и некоторые скептики. Людвиг Зильберштейн, указывая на портрет Ньютона, предупредил: “Мы обязаны действовать очень осторожно, когда меняем закон всемирного тяготения этого великого человека”. Но тон задал мудрый Дж. Дж. Томсон, который подвел итоги дискуссии: “Этот результат – одно из величайших достижений человеческой мысли” 28.

Эйнштейн во время заседания вернулся в Берлин, так что он пропустил ажиотаж вокруг объявления результатов. Он отпраздновал событие, купив себе новую скрипку. Но он понял историческое значение объявления о том, что законы сэра Исаака Ньютона описывают уже не всякое поведение Вселенной. “Ньютон, простите меня, – писал впоследствии Эйнштейн, вспомнив этот момент. – Вы нашли единственное решение, которое только возможно было найти человеку вашего времени, обладающего высшими мыслительными и творческими способностями” 29.

Это было грандиозное торжество, но понять его значение было нелегко. Скептик Зильберштейн подошел к Эддингтону и сообщил, мол, люди думают, что только трое ученых в мире восприняли общую теорию относительности. Ему сказали, что он, Эддингтон, был одним из троих.

Застенчивый квакер ничего не сказал. Но Зильберштейн продолжил: “Не будьте таким скромным, Эддингтон!”

И тогда Эддингтон отреагировал: “Наоборот. Мне просто интересно, кто этот третий” 30.

Эйнштейн с Чарли Чаплином и Эльзой в Голливуде

Теория относительности Эйнштейна (по-другому она называется “релятивистская механика”) триумфально ворвалась в сознание измученных войной людей, утолив их жажду познания истины, выходящей за рамки повседневного опыта. Не прошло и года после окончания жестоких боев, как появилось сообщение, что справедливость теории немецкого еврея доказана английским квакером. “Ученые, принадлежащие к двум враждующим народам, опять работают вместе, – ликовал физик Леопольд Инфельд. – Похоже, начинается новая эра” 1.

Седьмого ноября лондонская The Times сообщала, что потерпевшие поражение немцы вытребованы в Париж, где им предстоит выслушать от англичан и французов условия мирного договора. Но в том же номере, на первой странице была статья, у которой было целых три заголовка:

РЕВОЛЮЦИЯ В НАУКЕ

НОВАЯ ТЕОРИЯ ВСЕЛЕННОЙ

ОТ ИДЕЙ НЬЮТОНА НЕ ОСТАЛОСЬ КАМНЯ НА КАМНЕ

“Научные представления о строении Вселенной следует изменить”, – говорилось в газете. Подтвержденная недавно теория Эйнштейна “потребует новой философии Вселенной, философии, которая отметает практически все, до сих пор считавшееся установленным” 2.

The New York Times подхватила эту историю двумя днями позже 3. Не имея в Лондоне корреспондента, знакомого с естественными науками, газета поручила написать статью специалисту по гольфу. Генри Крауч сначала было решил по-быстрому переписать сообщение Королевского физического общества. Затем он передумал, но сам разобраться в нем не смог. Сбитый с толку, он позвонил Эддингтону и попросил его популярно пересказать суть этого сообщения 4.

Благодаря то ли энтузиазму, с которым Эддингтон излагал новую теорию, то ли журналистскому энтузиазму Крауча в изложении газеты оценка Эддингтоном теории Эйнштейна звучала так: “…одно из величайших – возможно, самое великое – достижение в истории человеческой мысли” 5. Однако в сравнении с горячностью самой статьи заголовки оказались достаточно сдержанными:

ЗАТМЕНИЕ ПОКАЗАЛО, ЧТО ГРАВИТАЦИОННОЕ ПОЛЕ МЕНЯЕТСЯ

СЧИТАЕТСЯ, ЧТО ОТКЛОНЕНИЕ СВЕТОВЫХ ЛУЧЕЙ ЗАТРАГИВАЕТ ЗАКОНЫ НЬЮТОНА

ЭПОХАЛЬНОЕ ОТКРЫТИЕ

БРИТАНСКИЕ УЧЕНЫЕ НАЗЫВАЮТ ЭТО ОДНИМ ИЗ ВЕЛИЧАЙШИХ ДОСТИЖЕНИЙ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

На следующий день в The New York Times , очевидно, решили, что заголовки были слишком сухими. Появился еще более взволнованный текст, которому предшествовало уже шесть заголовков. Их можно назвать классическими. В те дни газетчики знали, как писать образцовые заголовки:

ВЕСЬ НЕБЕСНЫЙ СВЕТ ИСКРИВЛЕН

ВСЕ НАУЧНОЕ СООБЩЕСТВО ВЗБУДОРАЖЕНО РЕЗУЛЬТАТАМИ НАБЛЮДЕНИЯ ЗАТМЕНИЯ

ТРИУМФ ТЕОРИИ ЭЙНШТЕЙНА

ЗВЕЗДЫ НЕ ТАМ, ГДЕ, КАК НАМ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ, ОНИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ, И ДАЖЕ НЕ ТАМ, ГДЕ УКАЗЫВАЮТ РАСЧЕТЫ, НО ВОЛНОВАТЬСЯ НЕ СЛЕДУЕТ

КНИГА ДЛЯ ДВЕНАДЦАТИ МУДРЕЦОВ

ВО ВСЕМ МИРЕ БОЛЬШЕ НИКТО ЕЕ НЕ ПОЙМЕТ, СКАЗАЛ ЭЙНШТЕЙН, КОГДА ОТВАЖНЫЕ ИЗДАТЕЛИ РЕШИЛИСЬ НА ПУБЛИКАЦИЮ