Лоуренс Аравийский - Семь столпов мудрости

Сон не приходил, перед рассветом я разбудил Стирлинга и своих водителей, и мы вчетвером забрались в «Синий туман» – так мы называли летучку технической помощи на шасси «роллса» – и отправились в Дамаск по грязной дороге, которую сначала изрезали колеями, а потом и вовсе забили транспортные колонны и арьергард дивизии Бэрроу. Мы доехали до Французской железной дороги, приличной, хотя и не слишком ровной, и прибавили скорость. В полдень мы увидели вымпел Бэрроу у речки, из которой он поил своих лошадей. Мои телохранители были рядом, я взял у них свою верблюдицу и поехал к нему. Как все убежденные кавалеристы, он относился с некоторым презрением к верблюдам и как-то высказал в Дераа предположение о том, что мы вряд ли угонимся за его кавалерией, которая дойдет до Дамаска примерно за три форсированных марша.

Он удивился, увидев меня совсем не усталым на верблюде, и спросил, когда я выехал из Дераа. «Этим утром», – ответил я. «И где же вы намерены сегодня ночевать?» – «В Дамаске», – весело ответил я и поехал дальше, нажив себе еще одного врага. Меня немного мучила совесть за подобные шутки, потому что он был ко мне благосклонен, но ставки были слишком высоки, и мне было безразлично, что он обо мне подумает.

Я вернулся к Стирлингу, и мы продолжили путь. В каждой деревне мы оставляли записки для британских авангардов с указанием, где мы находились и насколько далеко от нас противник. И Стирлинга, и меня раздражала осторожность продвижения Бэрроу: его разведчики разведывали пустые долины, взводы старались оседлать каждый пустынный холм и скрытно пробирались по вполне дружественной территории. Это подчеркивало разницу между нашими решительными действиями и неуверенными приемами ведения нормальной войны.

Никаких критических обстоятельств не могло возникнуть до Кисве, где мы должны были встретиться с Чевелом и где наша дорога подходила близко к Хиджазской железной дороге. На ней были Насир, Нури Шаалан и Ауда со своими племенами, по-прежнему не дававшими покоя четырехтысячной колонне турок (в действительности их было почти семь тысяч), замеченной нашим аэропланом вблизи Шейх-Саада три дня назад. Они сражались непрерывно все это время, пока мы практически отдыхали.

Продолжая двигаться дальше, мы услышали стрельбу и увидели разрывы шрапнели за кряжем справа от нас, где проходила железная дорога. Вскоре появилась голова турецкой колонны примерно из двух тысяч солдат, двигавшихся разрозненными группами и время от времени останавливавшихся, чтобы сделать несколько выстрелов из своих горных орудий. Мы поехали вперед на хорошо видном на открытой дороге нашем ярко-синем «роллсе», чтобы догнать их преследователей. Несколько арабских всадников, ехавших за турками, в галоп помчались к нам, заставляя лошадей неловко перепрыгивать через ирригационные канавы. Мы узнали Насира на его, цвета горного минерала куприта, жеребце – великолепном животном, все еще полном энергии после сотни миль скачки с боями. Здесь же был и старый Нури Шаалан, примерно с тремя десятками своих слуг. Они рассказали нам, что эти турки – все, что осталось от семи тысяч. Воины племени руалла нависли на них с обоих флангов, тогда как абу тайи Ауды поехали за Джебель-Манья, чтобы собрать бедуинов племени вулд али и залечь в засаде в ожидании турецкой колонны, которая, как они надеялись, перевалив через холм, должна была оказаться под их огнем. Означало ли наше появление давно ожидаемую помощь?

Я рассказал им о том, что британцы со своими силами уже совсем близко. Если бы они смогли задержать противника всего на час… Насир смотрел вперед, на обнесенную стеной и окруженную деревьями ферму. Он позвал Нури Шаалана, и они устремились вдогонку за противником, чтобы задержать его отход.

Мы вернулись на три мили назад к индусам и объяснили их угрюмому почтенному полковнику, какой подарок готовили арабы. Нам показалось, что ему не хочется нарушать прекрасный порядок его марша, но он наконец поднял один эскадрон, который в медленном темпе отправился через равнину в сторону турок, развернувших навстречу ему свои небольшие орудия. Один или два снаряда разорвались вблизи эскадрона, и тогда, к нашему ужасу (потому что Насир, рассчитывая на существенную помощь, сознательно поставил себя в трудное положение), этот полковник приказал отступить и быстро отойти к дороге. Мы со Стирлингом сломя голову бросились к нему и стали просить его не бояться горных орудий, которые не более опасны, чем осветительные ракеты, но ни учтивость, ни гнев не сдвинули старика ни на дюйм. Мы в третий раз поехали обратно по дороге в поисках более авторитетного начальства.