Лоуренс Аравийский - Семь столпов мудрости

Эти люди из племени шерари были загадкой пустыни. У других племен могли быть надежды или иллюзии. Шерари знали: ничто иное, чем физическое выживание, не позволит им чувствовать свою принадлежность к человечеству как в этом, так и в загробном мире. Именно на этой основе строилась их вера. Я обращался с ними в точности так же, как и с другими бедуинами из моих телохранителей. Они находили мое покровительство не только достаточным, но удивительным и даже лестным. Находясь у меня на службе, они становились полностью моей собственностью и были хорошими рабами, потому что ничто не могло уже унизить их достоинство.

В моем присутствии Авад выглядел смущенным и застенчивым, в обществе же своих товарищей бывал весел и готов подшутить. Он верил во внезапную удачу, превосходящую мечты, и был полон решимости во всем следовать моим указаниям. В данный момент речь шла о том, чтобы отправиться через Маанское шоссе и добыть информацию о турках. Когда нам это удалось и турки пустились в погоню, мы вернулись обратно, сдублировали маневр, таким образом обманув их кавалеристов на мулах, которые повернули на север, в безопасном для нас направлении. Авад с радостью участвовал в этой игре и прекрасно орудовал своей новой винтовкой.

После этого мы с ним поднялись на вершину горы, господствовавшей над Батрой и над долинами, спускавшимися к Абу-эль‑Лиссану, и пролежали там до второй половины дня, ничего не делая, а лишь глядя на турок, двигающихся в ложном направлении, на наших спящих товарищей и пасущихся верблюдов. Тени от низких облаков, проносившихся над травой под бледным солнечным светом, напоминали неглубокие лощины. Здесь было покойно, прохладно и очень далеко от суетного мира. Суровость высоты говорила нам о ничтожности наших забот о пошлом багаже, она утверждала свободу, возможность быть одному, ускользнув от эскорта слуг, покой и забвение оков бытия.

Но Авад не мог забыть про свой аппетит и новое ощущение власти в моем караване. Он беспокоился о своем желудке, жевал в неисчислимом количестве стебли травы и, отводя глаза, рассказывал мне отрывистыми фразами о проделках своего верблюда, пока я не увидел кавалькаду во главе с Али, показавшуюся над верхним концом прохода. Мы побежали по склонам вниз, им навстречу. Али потерял в ущелье четырех верблюдов, два из которых разбились при падении, а два других подохли от изнурения, карабкаясь на уступы. Кроме того, он опять встретился с Абдель Кадером, как ни молил Аллаха избавить его от глухоты, чванства и хамских манер этого человека. Эмир ехал неуклюже, не чувствовал дороги и категорически отказывался присоединиться к нам с Ллойдом ради безопасности.

Мы предложили им после наступления сумерек следовать за нами, а так как у них не было проводника, я одолжил им Авада. Наша встреча должна была снова состояться в палатках Ауды. Мы ехали вперед по неглубоким долинам и пересекавшим их кряжам, пока солнце не село за высокой грядой, с вершины которой мы увидели квадратную коробку станции в Гадир-эль‑Хадже, противоестественно вторгшуюся в бескрайние просторы. В долине за нами росли купы ракитника; мы объявили привал и разожгли костры, чтобы поужинать. В тот вечер Хасан Шаху пришла в голову приятная фантазия (позднее ставшая привычкой) завершить трапезу индийским чаем. Мы были признательны ему за это и без зазрения совести вскоре выпили весь его чай и подъели его сахар, прежде чем он смог получить с базы новые запасы того и другого.

Мы с Ллойдом наметили место перехода через железную дорогу – сразу за Шедией. Как только зажглись звезды, по общему согласию было решено двигаться, ориентируясь на Орион. Мы пустились в путь и ехали час за часом, а Орион все не становился ближе. Вскоре мы вышли на показавшуюся нам бесконечной равнину, которую пересекали однообразными полосами мелкие русла речек с невысокими плоскими прямыми берегами, которые в неверном молочном свете звезд каждый раз казались нам насыпью долгожданной железной дороги. Твердая дорога под ногами и холодивший, освежавший наши лица воздух пустыни позволяли нашим верблюдам бежать резво и свободно.

Мы с Ллойдом оторвались от каравана, чтобы вовремя обнаружить железную дорогу и не нарваться всем отрядом на какой-нибудь блокгауз или патруль турков. Наши превосходные верблюды мчались широким шагом, и мы, сами не замечая, уходили от каравана все дальше и дальше. Джемадар Хасан Шах послал вперед сначала одного человека, чтобы не терять нас из виду, затем другого и третьего, пока его отряд не растянулся в цепочку запыхавшихся всадников. Тогда он передал по этой цепочке срочную просьбу к нам ехать помедленнее, но депеша, полученная через людей, говоривших на трех разных языках, совершенно не поддавалась расшифровке.