Элизабет Гаскелл - Жизнь Шарлотты Бронте

Самочувствие Энн ухудшается постепенно и перемежается периодами улучшений, но сомневаться в том, что оно становится хуже, не приходится. <���…> Она проявляет истинно христианское смирение. <���…> Пусть Господь укрепит ее и всех нас в этом испытании длительной болезнью и поможет ей в последний час, когда придет время последней борьбы перед расставанием души с телом! Мы видели, как покинула нас Эмили, – в тот час наши сердца, как никогда, были привязаны к ней. <���…> Едва ее похоронили, как тяжело заболела Энн. <���…> Такого нельзя вынести одному только разуму, не укрепленному верой. Я должна быть благодарна Небесам за силы, которые они до сих пор посылали моему отцу и мне. Господь, я полагаю, особенно милосерден к старикам; что же касается меня самой, то, знай я раньше о предстоящих испытаниях, они показались бы мне совершенно невыносимыми, но в действительности мне удалось вынести их, не впав в изнеможение. Надо признаться, что за то время, которое прошло после смерти Эмили, я ощутила в своем одиночестве столь глубокую скорбь, что она намного превысила тоску, испытанную сразу после ее кончины. Тяжесть утраты причиняет острую боль и жаждет какого-то выхода, а то чувство, которое возникает впоследствии, по временам парализует волю. Я поняла, что не нужно искать утешения в сознании собственной силы: мы должны находить ее только во всесилии Господа. Сила духа прекрасна, но и она может быть поколеблена только для того, чтобы показать нам, насколько мы слабы!

Во все время болезни Энн у Шарлотты было одно утешение: она, по крайней мере, могла говорить с сестрой о ее болезни, тогда как Эмили решительно отвергала любое сочувствие. Если возникала какая-то мысль о том, как помочь Энн, Шарлотта могла обратиться к ней самой, и тогда две сестры – ухаживающая и умирающая – обсуждали, насколько желательна предлагаемая мера. Мне довелось прочесть всего лишь одно письмо, написанное Энн, – единственный случай, когда мы можем услышать собственный голос этой нежной и терпеливой девушки. К помещаемым здесь письмам нужны некоторые предварительные разъяснения. Дело в том, что дружественное семейство, к которому принадлежала Э., предложило Энн переехать к ним в дом, чтобы посмотреть, не поможет ли ей восстановить здоровье перемена воздуха, питания, а также общество расположенных к ней людей. Отвечая на это предложение, Шарлотта писала:

24 марта

Я прочла твое милое письмо к Энн, и она просила меня искренне поблагодарить тебя за дружеское предложение. При этом она, разумеется, считает, что принимать его не следует, поскольку это значит обременить обитателей ***. Однако ей кажется, что есть другой способ, которым ты можешь помочь ей и при этом сама получить некоторую пользу. Не будет ли желательно, чтобы она через месяц-другой отправилась на берег моря или в какое-либо другое «водное» место? И если папа не сможет последовать за ней, то я, конечно, должна буду тоже остаться дома. Вот в этом случае, спрашивает Энн, не согласишься ли ты составить ей компанию? Разумеется, не надо даже добавлять, что если обстоятельства сложатся таким образом, то тебе не придется ни за что платить. Таково, дорогая Э., предложение Энн. Я передаю его, подчиняясь ее воле. Но со своей стороны должна прибавить, что вижу серьезные препятствия к тому, чтобы ты его приняла, – препятствия, которые я не могу объяснить ей. Здоровье ее по-прежнему нестабильно: оно то ухудшается, то улучшается, в зависимости от погоды. Но в целом, боюсь, она теряет силы. Папа говорит, что ее самочувствие крайне опасно: оно может вдруг неожиданно ухудшиться, а мы ничего об этом не узнаем. Если такое ухудшение произойдет в то время, когда она будет далеко от дому и наедине с тобой, – это будет совершенно ужасно. Сама мысль об этом удручает меня невыразимо, и я дрожу всякий раз, когда она упоминает о возможном путешествии. Короче говоря, я бы хотела отложить этот план и посмотреть, как пойдут дела. Если она и уедет из дому, то это должно произойти не в капризном месяце мае, который вошел в поговорку своим непостоянством. Июнь кажется мне куда более подходящим временем. Если нам удастся дожить до июня, то можно надеяться, что она проживет и все лето. Напиши ответ на это письмо, чтобы я могла показать его Энн. Можешь прибавить замечания для меня на отдельном листе. И не считай, что ты обязана ограничиваться только нашими печальными делами. Меня интересует все, что интересует тебя.

От Энн Бронте