Кристоф Рехаге - Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой

– Эти двое приехали сюда на велосипеде из Греции!

– О! – восклицает кто-то.

– И приехали они не одни! Они состоят в восточноевропейской группе из двадцати человек, выехавшей из Афин, чтобы поддержать Игры в Пекине!

– Ах!

– Но и это еще не все! Их группа встретила по дороге еще двадцать немецких велосипедистов, которые также ехали из Афин в Пекин!

– Оп-па!

– Но и это еще не все! Эти две группы встретили еще сорок велосипедистов, которые ехали из Парижа в Пекин. Полностью экипированные, в сопровождении страховочных машин, автобусов и всего, что полагается!

На меня устремлены напряженные взгляды. Когда я замечаю, что публика ждет от меня еще новостей, я хлопаю в ладоши и говорю:

– Это все! Толпа иностранцев на велосипедах!

– Восемьдесят французов из Греции? – кричит кто-то, смеясь. – Они, должно быть, очень любят ездить на велосипеде. Я вот предпочитаю добираться до Наньхуа на автобусе.

Оба поляка прощаются со мной, а я задерживаюсь еще немного около киоска и ем мороженое. Ко мне подходит маленький мальчик и говорит:

– Пару дней назад здесь проходил кое-кто, похожий на тебя.

Я думаю, он говорит о мифической женщине с ослом, о которой я уже так давно ничего не слышал, но он качает головой.

– Это был дядя с большой деревянной тележкой, такой же, как эта. – Он показывает на мою кабутце.

Я знаю, кого он имеет в виду. Я достаю телефон.

– Учитель Се, ты видел велосипедистов из Европы?

Он смеется.

– Красных? Да, они смотрятся великолепно!

– Красных?! Не понимаю, о чем ты!

Кто-то в этот момент указывает на дорогу: блестящие велосипеды, согнутые тела, накачанные икры. Они одеты в ярко-красные костюмы и с шумом проносятся мимо нас. По звуку это напоминает летящий рой воробьев.

– Это участники французской группы, – объясняю я людям, стоящим около меня и зачарованно наблюдающим за зрелищем. Какая-то женщина поворачивается ко мне и спрашивает:

– А у вас все такие стройные?

…Дорога являет собой длинную, очерченную деревьями аллею, прямую, без изгибов.

Медленно тяну я свою тележку по жаре, вокруг стоит тишина, лишь изредка меня обгоняет какой-нибудь грузовик или трактор. Навстречу попадаются небольшие группы велосипедистов из Европы. Издалека они кажутся медленно увеличивающимися цветными точками. Постепенно я вижу шлемы, костюмы и мелькающие ноги, мужчины и женщины, молодые и старые. Я кричу им «Привет!» или «Салют!», но большинство из них проезжают мимо, не обращая на меня внимания.

Впрочем, одна группа останавливается. Это французы, бельгийцы, датчане, американцы, немцы и китайцы. Мы делаем групповые снимки и обмениваемся адресами. Они тревожно осведомляются, проехали ли они наконец пустыню. Я отвечаю, что мне довелось пройти лишь по нескольким небольшим отрезкам пустыни, и все облегченно вздыхают.

Среди каменистых полей Гоби я отмечаю три тысячи километров моего пути из Пекина. К вечеру воздух немного посвежел, и мир окрасился в мягкие цвета. Мою одежду сушит легкий ветерок. Я устанавливаю на асфальте штатив и достаю маленькую камеру, на которую я снимаю видео.

Но она не включается. Минуту я жму на все кнопки и размышляю, стоит ли танцевать, не снимая это. Потом мне в голову приходит идея получше: я достаю из кабутце свой коврик, арбуз, нож и ложку и со всем этим добром устраиваюсь на обочине. Рано или поздно здесь проедет какой-нибудь европейский велосипедист.

… – Ты имеешь в виду Эндрю?! – недоверчиво восклицает Шарлотта. – Но этого не может быть!

Она смеется громким грудным смехом, а оба ее сопровождающих таращатся на меня круглыми глазами…

Я познакомился с этой троицей в деревне, где ночевал. Они из той группы, что выехала из Афин. Мы сидим около киоска в тени тента, и я рассказываю им, как вчера все-таки станцевал свой рубежный танец.

…Мне пришлось прождать несколько часов, пока не появился одинокий пожилой господин на велосипеде. Он носил усы и был поляком, его звали Эндрю. Мне потребовалось немало времени, прежде чем на английском и французском, но прежде всего на языке жестов я смог ему объяснить, что мне надо одолжить его камеру, чтобы заснять свой танец. И что будет еще лучше, если он станцует вместе со мной.

Я изобразил несколько танцевальных движений.

– Dance! – кричу я и спрашиваю у него, не хочет ли он делать это вместе со мной. Он отмахивается от меня, но его усы весело приподнялись.

– Juste comme ça! – Я размахиваю по воздуху руками.

И вдруг он запрыгал вокруг меня. Мы были одни на улице. Он приехал на велосипеде с запада, а я пришел пешком с востока, и в этом месте мы встретились. Ветер тихо завывал над пустыней, музыки не было. Мы танцевали. Мы размахивали руками и ногами, скакали по дороге, поляк и немец посреди Китая, и наслаждались этим моментом.