Майкл Харрис: Со всеми и ни с кем: книга о нас – последнем поколении, которое помнит жизнь до интернета

В тридцать три года до меня дошло, что именно я вкладываю в выражение «современные дети». К моему вящему разочарованию, это выражение в моем сознании имеет лишь оттенок мазохистского самоудовлетворения. Скорее это чувство можно описать как сбывшееся дурное предчувствие. «Ох уж эти современные дети!» – слышу я внутренний голос, исполненный иронии. Но тут я понимаю, что произношу эту фразу вслух и без всякой иронии. «Современные дети», – со вздохом говорю я, беру у Бенджамина журнал и медленно переворачиваю страницы, показывая их ребенку.

В такие моменты мы обычно восклицаем: «Неужели?» Неужели этот ребенок помог мне понять, что наш мир – это не сплошная, спаянная воедино ипостась цифровых технологий? Бенджамин – это шаг в сторону от предположения, будто такая технология присуща нашему материальному миру, является его естественной частью. Мальчик вырастет, считая интернет такой же обыденностью, какой кажется мне тостер или электрический чайник. И почему бы ему не думать о современных информационных технологиях как о чем-то естественном, если его с детства сопровождало свечение жидкокристаллических дисплеев?

Дома, дождавшись, когда мой друг Кенни отправится спать, я допоздна изучал в сети бесконечные видеоклипы с младенцами, испытывающими те же трудности, что и Бенджамин. Наберите в поисковике «дети» и «айпад», и вы обнаружите ролики, в которых годовалые малыши пытаются манипулировать со страницами журналов и с телевизионными экранами как с сенсорными дисплеями. При этом ручки этих младенцев пока не способны удержать даже кусочек мела. Наутро Кенни просветил меня, сказав: это естественно , что дети ко всему относятся как к сенсорным экранам. Наш мозг оперирует допущениями в отношении орудий, с которыми приходится работать. Нажатие на клавишу выключателя приводит к тому, что в комнате загорается свет, окно открывается, если мы надавливаем на ручку створки. Мы бы недалеко ушли, если бы не умели делать таких допущений.

Для вида я выразил удивление глубине нейрофизиологических познаний Кенни и выглянул в окно. На ловца и зверь бежит. Мимо проходила стайка подростков, уставившихся в свои телефоны. Я могу сопротивляться вещам, которые мне нравятся, но для этих подростков сопротивление такого рода – вещь бессмысленная. Революция свершилась.

Естественно, все новое лучше всего приживается в молодежной среде. В 2010 году фонд Кайзера [24]провел исследование, показавшее, что в среднем подростки в возрасте от восьми до восемнадцати лет посвящают своим электронным устройствам 7 часов 37 минут в день. Конечно, эти молодые люди – опытные специалисты в области многоцелевых задач, и они часто работают с несколькими устройствами одновременно. Например, подросток, выполняя домашнее задание, в двух третях случаев решает многофункциональную задачу. Шлифуя сочинение о Гамлете, он может одновременно читать письма, слушать музыку, смотреть видеофильмы, переписываться в Facebook и забавляться известной компьютерной игрой «Чувство долга». Выходит, что как минимум в 29 процентах случаев молодые люди, имеющие дело с цифровыми устройствами, работают в многозадачном режиме. (Это самое сомнительное достижение цифровой эры подробнее обсуждается в главе 6.) Если присоединить многозадачность к приведенным выше данным, то получится, что тинейджер в среднем проводит за компьютером 10 часов 45 минут в день. Пять лет назад речь шла о 8 часах 33 минутах, а десять лет назад – о 7 часах 29 минутах. Разница в уровне подобной деятельности между поколениями говорит сама за себя. Результаты исследования, проведенного в 2013 году Nielsen Holdings, показывают: взрослый американец в среднем получает и отправляет в течение месяца 764 текстовых сообщения, а подростки – несколько тысяч. Но есть такие средства коммуникации, которые все активнее выпадают из поля зрения молодежи, – это печатные СМИ и книги. Потребление этих средств передачи информации из года в год неуклонно снижается [25].

Такие данные впечатляют. Однако чтобы увидеть, как именно подростки обращаются со своими электронными устройствами, за ними стоит понаблюдать в тесных, плохо освещенных помещениях, в которых они вынуждены находиться. Ну, например, в приемной стоматолога. Я предпочитаю наблюдать за тинейджерами в автобусах. Сегодня, например, по дороге из центра Ванкувера за город я застал потрясающую сцену. Какой-то парень лет шестнадцати сидел с расстроенным видом, уткнувшись в мобильный телефон. Когда в автобус вошел другой подросток и уселся напротив первого, мне сразу стало ясно, что они знакомы. Вошедший улыбнулся первому парню и тут же уткнулся в свой собственный телефон. Я наблюдал (надеюсь, незаметно), как в течение всей поездки ребята обменивались сообщениями. Приблизительно в середине пути первый поднял голову и рассмеялся, видимо, получив забавное послание от второго. Но живое общение не началось и после этого. Подростки снова уткнулись в свои телефоны и продолжили обмениваться SMS, иногда улыбаясь друг другу через проход. Если мы хотим избежать одиночества, но не желаем тратить силы на непосредственное общение, то идеальный компромисс – это цифровой вариант.