Хорхе Борхес - Тлен Укбар

Даже выражение "все аспекты" не годится, ибо предполагает невозможное сочетание мига настоящего и мигов прошедших. Также недопустимо и множественное число-- "миги прошедшие", --ибо этим как бы предполагается невозможность иного представления... Одна из философских школ Тлена пришла к отрицанию времени: по ее рассуждению, настоящее неопределенно, будущее же реально лишь как мысль о нем в настоящем[1]. Другая школа заявляет, что уже "все время" прошло и наша жизнь -- это туманное воспоминание или отражение -- конечно, искаженное и изувеченное -- необратимого процесса. Еще одна школа находит, что история мира -- а в ней история наших жизней и мельчайших подробностей наших жизней -- записывается неким второстепенным богом в сговоре с демоном. Еще одна -- что мир можно сравнить с теми криптограммами, в которых не все знаки наделены значением, и истинно только то, что происходит через каждые триста ночей. Еще одна -- что, пока мы спим здесь, мы бодрствуем в ином мире, и, таким образом, каждый человек -- это два человека.

Среди учений Тлена ни одно не вызывало такого шума, как материализм. Некоторые мыслители сформулировали и его -- скорее пылко, чем ясно, -- в порядке некоего парадокса. Чтобы легче было понять сие непостижимое воззрение, один ересиарх одиннадцатого века[2] придумал софизм с девятью медными монетами, скандальная слава которого в Тлене сравнима с репутацией элеатских апорий. Есть много версий этого "блестящего рассуждения", в которых указываются различные количества монет и нахождений; привожу самую распространенную.

"Во вторник Х проходит по пустынной дороге и теряет девять медных монет. В четверг Y находит на дороге четыре монеты, слегка заржавевшие из-за случившегося в среду дождя. В пятницу Z обнаруживает на дороге три монеты. В ту же пятницу утром Х находит две монеты в коридоре своего дома". Ересиарх хотел из этой истории сделать вывод о реальности -- id est непрерывности бытия -- девяти найденных монет. Он утверждал: "Абсурдно было бы думать, будто четыре из этих монет не существовали между вторником и четвергом, три монеты -- между вторником и вечером пятницы и две -- между вторником и утром пятницы. Логично же думать, что они существовали -- хотя бы каким-то потаенным образом, для человека непостижимым, -- во все моменты этих трех отрезков времени".

Язык Тлена был не пригоден для формулирования этого парадокса -- большинство так и не поняло его. Защитники здравого смысла сперва ограничились тем, что отказались верить в правдоподобие анекдота. Они твердили, что это-де словесное жульничество, основанное на необычном употреблении двух неологизмов, не закрепленных обычаем и чуждых строгому логическому рассуждению, а именно глаголов "находить" и "терять", заключающих в себе предвосхищение основания, ибо они предполагают тождество первых девяти монет и последующих. Они напоминали, что всякое существительное (человек, монета, четверг, среда, дождь) имеет только метафорическое значение. Изобличалось коварное описание "слегка заржавевшие из-за случившегося в среду дождя", где предполагается то, что надо доказать: непрерывность существования четырех монет между вторником и четвергом. Объяснилось, что одно дело "подобие" и другое -- "тождество", и было сформулировано некое reductio ad absurdum[1] или гипотетический случай, когда девять человек девять ночей подряд испытывают сильную боль. Разве не нелепо, спрашивали, предполагать, что эта боль всегда одна и та же?[2] Говорили, что у ересиарха была лишь одна побудительная причина -- кощунственное намерение приписать божественную категорию "бытия" обычным монетам -- и что он то отрицает множественность, то признает ее. Приводился аргумент: если подобие предполагает тождество, следовало бы также допустить, что девять монет -- это одна-единственная монета.

Невероятным образом эти опровержения были еще не последними. Через сто лет после того, как проблема была сформулирована, мыслитель, не менее блестящий, чем ересиарх, но принадлежавший к ортодоксальной традиции, высказал чрезвычайно смелую гипотезу. В его удачном предположении утверждается, что существует один-единственный субъект, что неделимый этот субъект есть каждое из существ вселенной и что все они суть органы или маски божества. Х есть Y и Z. Z находит три монеты, так как вспоминает, что они потерялись у X; Х обнаруживает две монеты в коридоре, так как вспоминает что остальные уже подобраны... Из Одиннадцатого Тома явствует, что полная победа этого идеалистического пантеизма была обусловлена тремя основными факторами: первый -- отвращение к солипсизму; второй -- возможность сохранить психологию как основу наук; третий -возможность сохранить культ богов. Шопенгауэр (страстный и кристально ясный Шопенгауэр) формулирует весьма близкое учение в первом томе "Parerga und Paralipomena"[3].