Дэвид Уилсон - Крыса на козлах

Я заиграл мелодию поживей, и снова повел мою армию вперед. Каждый шаг приближал меня к Девлин, к мщению. Мы будем шагать, пока не выбьемся из сил, отдохнем, а потом снова пустимся в путь, и так до тех пор, пока не ворвемся в город и во дворец и не опустошим их. Волнение мелодия передала моим солдатам, и они стали забегать вперед, пока не растеклись передо мной неумолимым черным потопом. Они ненавидели людей, и моя месть будет и их местью.

Мы маршировали всю ночь, и когда стало светать, я в первый раз смог оценить истинную силу моей армии. Ей не было конца. Эти маленькие солдатики копошились кругом, насколько хватало глаза. Они были на дороге, они были на окрестных полях. Когда мы пройдем, эти поля останутся объеденными догола - мои солдаты вечно голодны. Когда совсем рассвело, я даже увидел, как черные пятнышки спускаются с соседних холмов - сельские братья тоже присоединялись к нам! Когда мы достигнем наконец города, наша сила удвоится - и кто тогда сможет противостоять такой армии? Я был уже почти рад, что Девлин ускользнул - тем дольше я буду наслаждаться предвкушением приятного мига победы.

Но мое человеческое тело уже чувствовало усталость от постоянного напряжения. Я должен был отдохнуть. Я снова созвал своих солдат с дороги и убаюкал их, погрузил в тишину и покой. Казалось, мне стоит только подумать о чем-то, как мысль тут же передавалась им, прямо через музыку. Дженкинс однажды назвал музыку наичистейшим выражением души. Но он говорил еще, что она для развлечения, а не для дела. Теперь я знал лучше. Это наичистейшее выражение может быть оружием, которым можно завоевать весь мир.

Я крепко уснул, и проспал бы, должно быть, весь день, если бы меня не разбудило покусывание за руки и за ноги. Крысы что-то говорили мне. Я открыл глаза и увидел ослепительный блеск зелени, голубизну неба, мягкий коричневый цвет шкурок. Впрочем, крысы разбудили меня не для того, чтобы я полюбовался красотой природы. Вдали, на дороге, которая извивалась между придорожных холмов, как река, виднелись шесть силуэтов. Скоро стало ясно видно, что это всадники, а блеск металла под солнцем выдал в них солдат. Они уже поравнялись с авангардом моей армии, но основная масса моих солдат все еще неподвижно замерла между деревьев на обочине дороги. Я сыграл тихий сигнал, приказав им оставаться на месте, и солдаты врага беспрепятственно приближались.

Конечно, их послал Девлин. Он должен был добраться до дворца на рассвете, и еще не знает, выжил я или нет. Этих солдат могли отправить разыскивать мое тело, а может и наоборот, мою армию. Что еще они могли сделать против нас? Ничего. Они в лучшем случае донесут Девлину, а он соответственно приготовится к встрече.

А враги все приближались. Как они могли не замечать, что поля вокруг из зеленых стали коричневыми? Ведь они же должны были смотреть и по сторонам, а не только вперед? Ладно, если так, пусть приближаются. Они не вернутся к Девлину, и ему останется лишь теряться в догадках.

Они спокойно подъехали поближе. А потом, к моему удивлению, свернули с дороги и ринулись прямиком ко мне. В мгновение ока я понял эту тактику. Их целью была не разведка, они должны были уничтожить меня. И если бы они скакали цепью, они бы добились своего. Но они поскакали гуськом, и в этом была их ошибка. Я двинул свои войска в бой. Передняя лошадь с ржанием встала на дыбы и сбросила своего ездока, когда сотни зубов впились ей в ноги. Остальным коням путь был закрыт, и не успел я моргнуть, как все шесть лошадей вместе со всадниками уже лежали на земле, покрытые пищащей коричневой массой. Я бросился к ним, пытаясь спасти хотя бы одну из лошадей, но было уже поздно. И животные и люди были убиты практически мгновенно и моя армия уже пожрала их. Я смог спасти только одно. Второй солдат успел соскочить с лошади и отвоевал себе несколько лишних секунд жизни. Теперь я отряхнул его тело от крыс и стащил с него изодранную форму. Несмотря на дыры и кровь, ее еще было можно надеть. Я сделал из своей накидки мешок, свернул форму и положил ее внутрь.

Скорость, с какой люди и лошади были обглоданы до костей, была потрясающей. Словно в этих костях никогда не было даже искорки жизни. Возможно, такое пиршество может показаться кому-нибудь отталкивающим, но я видел, как плоть пожирал огонь, и причиной тому была ненависть, а то, что я наблюдал сейчас, было не более отталкивающим, чем семья, собравшаяся за столом на ужин. И ужин удался.

Теперь мы прошли уже полпути и безостановочный марш отсюда привел бы нас к городу как раз перед рассветом. Идеальное время для атаки. И мы снова двинулись в путь, и моя музыка ритмичной энергией текла в лапки моих старательных солдат. Это была самая простая команда, и я легко мог наигрывать ее почти автоматически, пока мой мозг был занят совсем другим. Я обдумывал атаку.