Экхаут Ван - Молчать нельзя

Тысячи не сводят взора с убитых и тех, которые сейчас перестанут жить.

- Какая пытка!- простонал Генек. - Я не могу смотреть, как они умирают. Это мы виновны в их смерти. Весь наш план - преступление...

- Ничего не поделаешь, раз нацисты такие звери, ответил Мариан. - На заре христианства священники тайно служили молебны, и в случае опасности священника спасали, а простые христиане попадали в руки врага. Рааве священники были виновны в их смерти? Священник, служа молебен, выполнял свой долг. Его прихожане знали, какая судьба ждет их за то, что они присутствуют на этой службе.

- Верующие шли сами, добровольно,- возразил Генек. - А здесь...

- Ты не должен думать об этом. Выполняй свой план! Нацистские звери используют самые чудовищные методы. Но из-за этого не стоит самим совать голову в петлю. Ни один из тех двадцати не винит вас,- продолжал Мариан, напротив, они пошли на смерть с гордостью, потому что умирали за правое дело. Да простит меня бог, но в моих глазах они тоже мученики. Мученики за коммунизм или за любовь к отечеству. Неважно, за что! Каждый из них верил во что-то возвышенное. И они готовы были идти на смерть за эту веру.

- Ты разговаривал с ними? Как они?- спросил Януш.

- Жаловались больше на жажду, чем на голод,- ответил Генек. - Они все слыхали, как выли сирены и эсэсовцы шумели всю ночь.

- Да. Раз начали, надо довести дело до конца,- сказал Януш. - Но мне до самой смерти не забыть этих двадцать!

Взволнованные всем, что пришлось пережить за последние сутки, они не сразу услыхали за спиной громкий шепот:

- Писарь!

- Да! Кто там?

- Мы все знали о вашем плане и понимаем, что вас сейчас мучает. Но вы должны выполнить свой план.

- А что ты скажешь, если дня через два мы с Генеком скроемся, а ты попадешь в заложники?- спросил Януш.

- То же самое!- послышалось в ответ. - Его преподобие прав. Каждый должен во что-то верить. Все равно, как эта вера называется - бог, социализм или человеколюбие. Каждый верит в свое, но есть и общая вера. Вера в свободу. Не для нас, так для других. Ведь и здесь мы находимся потому, что дрались за свободу для других. Мы были готовы отдать жизнь за это. Готовы и сейчас.

- Но если заложником они возьмут тебя?- допытывался Януш.

- Когда сирены возвестят о вашем побеге, я сам выйду добровольно, ответил его собеседник. - Мы говорили об этом, мы все, живущие в этом блоке. Добровольцев будет двадцать, но если Грабнеру понадобится тридцать - выйдут тридцать. Вот об этом я и хотел вам сказать. Думайте о своей цели, о нас не волнуйтесь. Наша судьба - крематорий. И какое имеет значение, месяцем раньше или позже. Умирать от непосильного труда или от рук капо обидно. Такая смерть бесцельна. Но если нас повесят после вашего побега, значит, и мы принимали в нем участие и победили.

Он замолчал.

- Кажется, теперь я понимаю, почему бог хочет, чтобы я был здесь, произнес Мариан. - Раньше в каждом человеке я искал слабость. Я не выносил лжи, сквернословия, нарушения брачного обета. Отпуская грехи прихожанам, я знал, что все грешны. Слово "человек" было для меня синонимом слова "слабый". Сейчас мне кажется, что бог открывает мне глаза, показывая, как велик может быть человек, несмотря на его слабость. Здесь тоже лгут, сквернословят, воруют, но не это главное. Бог привел меня сюда, чтобы показать, что слабость не имеет значения. Я был плохим ксендзом, считая себя лучше всех. Слишком большое значение я придавал внешним атрибутам своей духовной власти.

Здесь я понял, каким был ничтожеством. Ведь у меня не хватило бы мужества пойти на смерть добровольно.

Луч прожектора осветил окна. На грязных стенах появились крестообразные тени рам.

- Вы меня слышите?

- Да!

- Как дела?

- Страшно хочется пить. Болит все тело, но мы выдержим.

Это было через два дня после побега. Генек сидел на корточках наверху, как раз над ящиком.

- Кажется, поиски прекратились! Сегодня ночью можете отправляться дальше. Миски у вас с собой?

- Да!

- Швырните одну в карьер, когда будете уходить. Желаю успеха...

- А вы когда?

- Если вы уйдете сегодня, то мы, наверное, послезавтра. Ждите нас у Франека.

- Они... убили кого-нибудь... за то, что мы убежали?

- Н-нет!- ответил Генек запинаясь. - Нет! Обошлось. - И торопливо добавил: - Счастливого пути. Будьте осторожны у большого сторожевого пояса.

Он натянул брюки и спустился вниз.

- Их уже нет!- сказал на следующий день Генек. Я был там, они не ответили, а на дне карьера валялась миска. Эсэсовцы ничего не заметили. По-видимому, сошло благополучно...