Экхаут Ван - Молчать нельзя

- Ты не должен был так поступать.

- Нет, должен!- возразил Тадеуш.

Они забыли обо всем. Здесь не было больше войны, не было убитых родителей, тяжелой партизанской жизни, немецких орд, поработивших страну и истребляющих соотечественников. Здесь, на сеновале, были только двое влюбленных.

- Если юноша любит девушку, то может поцеловать ее,- продолжал Тадеуш. - И если девушке это неприятно, то она должна ответить пощечиной. Ты не ударила меня, значит...

Он поцеловал ее еще раз во влажные, теплые губы. Ядвига прижалась к нему, и сердце Тадеуша затрепетало от счастья.

- Я люблю тебя,- сказал он восторженно. - Как-то я читал, что мужчина только один раз в жизни испытывает настоящую любовь. Любовь к сказочной принцессе. Ты моя принцесса, принцесса с сеновала. Тебе не обязательно любить меня, разреши лишь мне любить тебя, держать твою руку и целовать твои губы...

- Боже, какой же ты чудак! Неужели ты думаешь, что я позволю целовать себя без любви? Да я бы сбросила тебя с сеновала! Знай же. Я люблю тебя с первого дня твоего прихода к нам. Все остальные только и знают, что хвастаться, сколько убили немцев и пустили под откос эшелонов. А когда выпьют побольше, то только и разговоров, что о победах над девушками... А ты совсем другой. Ты сразу стал помогать мне, оказывать знаки внимания. Для тебя даже в этих джунглях я осталась женщиной. Ты очень добр ко мне, Тадеуш. И я всегда буду благодарна тебе за то, что ты разбудил во мне давно умершие чувства. Ты забудешь меня, когда...

- Забыть тебя! - перебил Тадеуш. - Никогда! Я хочу видеть тебя счастливой. Я женюсь на тебе, у нас будет куча детей. Я хочу видеть, как они родятся, как ты кормишь их, как...

- Довольно, Тадеуш,- тихо произнесла она.

В ее глазах стояли слезы, слезы радости. Могут же быть глаза женщины такими бездонно-глубокими, многообещающими и одновременно такими непорочными! Он снова обнял ее с чувством любви, обожания и преклонения, хотел поцеловать еще раз, но послышался шум машины, подъехавшей к дому.

Чары были разрушены.

Война напомнила о себе. Нет, они не сказочные герои, а обыкновенные партизаны, которых выслеживает враг. Внизу послышалась грубая брань чистокровных арийцев.

- Зарывайся в сено, - прошептал Тадеуш с тревогой. - Здесь нас, возможно, не найдут. Не бойся!

- Я не боюсь,- ответила Ядвига тихо. - У меня есть нож.

- Что нож против... - сказал он.

- Нож не для них, а для меня, - ответила она. Второй раз им не удастся...

Вернулись воспоминания, трагическая печать пережитого снова легла на ее лицо, в глазах мелькнуло отвращение.

Тадеуш прикрыл ее сеном и сам спрятался рядом. Они теснее прижались друг к Другу, чувствуя себя вдвойне ближе и сильнее перед грозящей опасностью.

Сквозь сено доносились приглушенные голоса. На вопросы немцев крестьянин хмуро ответил по-немецки: "Ничего не понимаю". Потом закричала женщина, заплакали дети. Видно, "сверхчеловек" ударил хозяина. Он повторил еще несколько раз: "Ничего не понимаю" - и добавил кое-что по-польски. Если бы немцы поняли сказанное, то расстреляли бы его на месте.

- Как ты думаешь, найдут они нас?- прошептала Ядвига ему на ухо.

- Молчи. Конечно, нет.

Казалось, прошло несколько часов, прежде чем немцы решили осмотреть сарай. Внизу послышался топот сапог. Они знали, что немцы обязательно пошарят на сеновале.

- Смотри-ка!- заорал шкоп. - Там, наверху, сено. Надо взглянуть.

- Да брось ты, мы ищем вчерашний день. Того идиота прикончил сегодня ночью отец или рассвирепевший ухажер его милашки. Вот и весь секрет этого убийства. Поехали обратно в деревню и расстреляем десяток поганых поляков.

- Нет, я все-таки посмотрю наверху,- упрямо стоял на своем другой.

- Кроме кошки с котятами, ты там ничего не найдешь.

Лестница заскрипела под тяжестью немца. Двое под сеном еще теснее прижались друг к другу. Им не хватало воздуха. Послышалось сопение шкопа, забравшегося наверх.

- Черт возьми, ребята! На это сено да красивую крестьяночку!

Внизу загоготали.

И вдруг крик, брань, злорадный хохот.

- В чем дело, Рольф? Видно, крестьяночка сбросила тебя оттуда?

- Помогите же встать, дьяволы. Я, кажется, сломал ногу.

Короткое молчание, потом раздался голос:

- Ну и повезло же парню! Он действительно сломал лапу. Теперь попадет в госпиталь с хорошенькими немецкими сестричками.

- Поднимите меня, мерзавцы! Проклятие, как больно...

Голоса стихли. Шум отъехавшей машины. Тишина. Тадеуш и Ядвига не шевелились, прислушиваясь к дыханию друг друга. Страха не было, осталось чувство неловкости и смущения.