Экхаут Ван - Молчать нельзя

В тесном шалаше Генек и Бишоф едва уместились. Остальные партизаны прильнули к амбразуре в напряженном ожидании. Они слышали о злодеяниях Бишофа, а сегодня видели распятых товарищей.

- Ты чувствуешь, Бишоф, как они жаждут твоей крови,- сказал Генек. Раньше они были обыкновенными людьми - крестьянами, батраками, рабочими. По вашей вине они стали кровожадными. Я сделаю так, как они хотят. И если ты не будешь отвечать, тебя ждет страшный конец.

- Спрашивай,- пролепетал Бишоф побелевшими губами.

- Где пятнадцать наших товарищей?

- Я не знаю, о ком идет речь,- заикаясь, произнес оберштурмфюрер.

- Плохое начало, Бишоф,- рассердился Генек и ударил его.

Тот отлетел назад и стукнулся о стенку так, что снаружи посыпался снег. Бишоф вытер рот ладонью и, увидев кровь, заплакал. Это привело Генека в ярость.

- Жалкий вонючий трус,- с ненавистью крикнул он и изо всей силы ударил его сапогом в грудь. - Ты издевался над сотнями наших, а когда пришла пора рассчитываться, завыл, как собака. Перестань ныть, черт тебя побери, не то возьмусь за сигареты и клещи по твоему примеру...

Он схватил Бишофа за грудь и поставил на ноги. Изо рта Бишофа текла кровь, он тяжело дышал.

- Где наши друзья, Бишоф? Не выводи меня из терпения. Иначе я испробую на тебе твои излюбленные методы.

- Что я могу сказать, когда сам ничего не знаю?- запричитал карлик.

Генек отступил на шаг назад и ударил его еще раз.

- Я выполнял приказы!- в страхе кричал Бишоф. Я не виноват!

- Вы все не виноваты,- сказал Генек и приготовился нанести Бишофу новый удар. Эсэсовец весь съежился и дрожал, как щенок. Это еще больше разозлило Генека. Он едва сдерживался от неодолимого желания растоптать этого зверя насмерть. Но он не имел права этого делать. Сначала нужно было добиться ответа.

- Где мои товарищи?- задыхаясь от гнева, закричал он.

- В тюрьме,- пробормотал Бишоф.

- В какой?

В каждом польском городе тюрем было несколько. Под них приспособили бывшие замки, фабрики и мастерские.

- На Краковской улице,- прошептал Бишоф. - Только не убивайте меня...

Краковская улица. Дело осложнялось. Генек надеялся, что его товарищи находятся под охраной в одном из зданий СС. А на Краковской улице была настоящая тюрьма, самая большая в городе. Там, наверное, не менее сотни немецких охранников. Да, будет не так-то просто...

- В каких камерах?- спросил Генек.

- Не знаю... Я приказал отправить их туда и собирался поехать сам, чтобы их... Я должен был поехать к ним для первого допроса... - уточнил он.

Заговорив о тюрьме, он еще острее почувствовал безнадежность своего положения и снова захныкал:

- Не убивайте меня, пожалуйста...

Краковская улица. Генек решил, что туда можно попасть только одним способом.

Это был рискованный способ, но именно поэтому он сулил удачу. Надо было попытаться.

- Не убивайте меня,- молил Бишоф. - Я уже достаточно сильно наказан.

- Ты так считаешь?- спросил Генек насмешливо и взял пистолет.

- По совести говоря, надо бы заставить тебя умереть в таких же муках, в каких умерли сотни замученных тобой людей.

- Не стреляйте,- причитал Бишоф. - Не стреляйте! Умоляю...

Он подполз к Генеку и обхватил его колени.

- И вы называете себя "расой господ",- сказал Генек презрительно и оттолкнул немца, который упал лицом вниз и продолжал плакать, содрогаясь всем телом.

- Повернись лицом, трус.

- Не могу,- произнес всхлипывая оберштурмфюрер. - Я ведь вам ничего не сделал.

- Повернись, - повторил Генек сурово. - Попытайся хоть умереть мужчиной, презренный трус.

- Нет!- завопил Бишоф и пополз в угол шалаша. Он вцепился пальцами в камышовую стену.

- Нет... нет... Не надо. Мне страшно.

Генек разрядил пистолет. В спину, в затылок, в шею немца. Бишоф дергался при каждом выстреле, пронзительно кричал и стих только после седьмой пули.

- Черт возьми, я совсем испортил его форму, - с сожалением произнес Генек. - Да ладно, этот мерзавец был таким карликом, что она не подошла бы ни одному из нас. Надень форму шофера, Словик, а ты возьми мою, Прожняк. Я переоденусь в свой костюм.

- Что ты задумал?- спросил Клатка удивленно. Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы попытаться...

- Да, мы пойдем освобождать наших ребят из тюрьмы,- прервал Генек. Пилканожна! Сейчас у тебя будет роль потруднее, чем утром. У остальных проще.

Он начал снимать с себя эсэсовскую форму.

- Принеси мои вещи, Прожняк, да и пойдем. По дороге я вам расскажу все подробнее.

Два озябших часовых неподвижно стояли у двойных железных ворот тюрьмы. Генек облегченно вздохнул, когда машина остановилась. Худшего шофера, чем Прожняк, трудно было себе представить.